— Понятно. Торговцы были более конкретны. Назвали столицу, несколько больших городов. Даже обозначили точное количество воинов в герцогской дружине. Тысяча человек.
— Прилично! Если добавить отряды вассалов, то две тысячи свободно наберется. С учетом ополчения герцог может выставить армию в пять-шесть тысяч. Неудивительно, что король до сих пор не рискует выступить открыто.
— Да. Но это их проблемы. А нам нужна информация. Самая общая.
— «Язык»?
Антон уклончиво пожал плечами.
— А как иначе? Заезжать в деревни рискованно. Могут встретить в штыки.
— Штыков здесь еще нет.
— Ну в копья.
— Могут.
Я поднял бинокль и посмотрел вперед, Поле, вдалеке лес, за ним гора. Левее леса крыши домов. Деревня. Вспаханные прямоугольники, рожь или пшеница, не разобрать. Широкая река, мостки через нее. Стадо коров на том берегу.
Заехать бы туда, отдохнуть, поесть, поговорить с людьми. Выспросить дорогу, узнать новости, выяснить, как идут дела… Но Антон прав. Вместо стола и беседы нас могут встретить топоры, рогатины и вилы.
— Берем «языка», — вздохнул я. — Первого встречного на дороге. Если большой отряд или обоз — пропускаем. А остальных… по обстановке.
Подходящий случай подвернулся через час. Мы подъезжали к какому-то селению, окруженному со всех сторон извилистыми рукавами реки. Когда-то жители прорыли канал, соединивший оба русла, тем самым отрезав деревню от большой земли и обезопасив себя от внезапного нападения. Для въезда и выезда сделали два моста, которые можно было быстро развести и свести.
Понятно, что никто чужой попасть в селение не мог, разве что по воде. Также понятно, что желающего нелегально проскочить через водоем ждал горячий прием.
Сам вид деревни наводил на мысль, что нам вряд ли будут там рады. Мы как раз решали, куда направить коней — по объездной дороге или вдоль леса, — когда Антон разглядел длинную повозку, которую везли две лошади, и нескольких всадников рядом с ней. Повозка только что миновала мост и покатила по дороге к лесу.
— Очень кстати, — проговорил он, посылая коня вперед. — Да еще в нужном направлении.
— Только отпустим немного, — заметил я. — Пусть отъедут подальше от деревни.
На том и порешили. Между нами было километра четыре. Эту дистанцию мы пока сохраняли, давая возможность повозке и всадникам углубиться в лес.
Как только они скрылись за холмом, мы стеганули коней и поскакали во весь опор.
Местность позволяла подойти незаметно чуть ли не на пятьдесят метров. И только топот копыт выдавал нас. Чтобы снизить шум, пришлось свернуть на обочину, где росла высокая трава. Ноги лошадей сразу намокли от сочной зеленой мякоти.
Заранее распределив роли и обсудив порядок действий, мы нагоняли повозку, готовые как к мирным переговорам, так и к злой быстротечной сшибке. Последнее было весьма нежелательно, как и весьма вероятно…
Мы выскочили из низинки и буквально налетели на повозку. Та стояла на обочине чуть боком. У задней оси сидел возница и что-то делал с колесом.
У задней оси сидел возница и что-то делал с колесом. Двое воинов в доспехах и при оружии вертелись на конях впереди, еще один мужчина средних лет стоял возле повозки. На ней сидела женщина. На суету с колесом она внимания не обращала, ее больше интересовало что-то в самой повозке.
При виде выскочивших внезапно всадников путники встрепенулись. Воины похватали копья, возница бросил колесо и схватил кол. А мужчина вытянул длинный кинжал, размерами совсем немного уступающий короткому мечу.
Я немедленно сбавил темп, переводя коня на шаг. Антон и Харким сделали то же самое. Антон при этом укрыл «форм» под накидкой. Инженер пока оружие не доставал, но держал его наготове. Тоже под накидкой. По расписанию он вступал в бой только в крайнем случае.
Мы сближались. Я видел напряженные лица путников, побелевшие пальцы на оружие, прыгающие желваки на скулах. Женщина, кстати, тоже вытащила оружие — нож — и готова была вступить в бой.
— Парни, отстаньте немного. Я к ним. Попробуем миром.
— Давай… — прошептал Антон, — Только осторожнее.
Они придержали коней, а я поехал дальше. По внешнему виду я больше всех из нас напоминал аборигена. Куртку и разгрузку снял, убрал в рюкзак. «Форм» спрятал в мешковину и пристроил на седле. При себе оставил только пистолет. Зато нацепил местное оружие — меч и кинжал, повесил на седло лук. Проехав еще метров десять, я слез с коня, поднял руку и громко сказал:
— Мир вам, люди!
Они молчали. Острия клинков смотрели мне в лицо и не думали опускаться. Мои слова не произвели на них впечатления. Здесь привыкли не ждать ничего хорошего от незнакомцев.
— Мы мирные странники. Едем по своим делам в Можашув (столица герцогства). Хотим поступить на службу к герцогу или его дворянам. Но немного сбились с пути. Добрые люди указали правильный путь. Но мы здесь впервые и только хотели спросить верную дорогу.
Один из воинов, кстати, в полном доспехе — кольчуге, усиленной вторым плетением, наручах и поножах, в островерхом шлеме с опущенной стрелкой, — бросил на меня оценивающий взгляд.
Я выглядел внушительно. И хотя был без доспехов, но оружие хорошее. Знатное. Здесь меч, прямой или кривой, — редкость. Только дворяне, причем богатые, могли позволить себе подобное оружие. Остальные обходились более простыми, правда, от этого не менее смертоносными образцами. Чеканы, топоры, кистени. В особой чести, как я успел заметить, были короткие копья, пригодные как для рукопашной, так и для броска. Словом, вид вполне соответствовал легенде.