— Добыты вполне честным способом, — не моргнув глазом ответил демон. — Помнишь, ты мне вчера одолжил полторы сотни серебряных? Ну так вот, пока вы тут спали, эти красавцы удалые сбегали прогуляться и привели с собой целую ватагу друзей и подружек. Особенно очаровательны эти рыжие бестии. — Шмультик указал рукой на дюжину столбиков золотых монет. — Целых триста пятьдесят шесть штук. Прямо глаз от них отвести я не в состоянии. Вообще-то только половина седьмого, можете поспать еще часочек.
Мандрагор в мгновение ока перебрался с постели на стол и, убедившись, что деньги вполне материальные, а вовсе не какой-то наведенный морок, воскликнул:
— Ты чего, инфернальный, сдурел, что ли?! Как можно спокойно спать, когда эдакое благосостояние бесхозно валяется где попало?
— И вовсе не валяется, — обиделся демон, — а проходит инвентаризацию и строгий учет.
— Ну-ка, ну-ка! — подошел к столу окончательно проснувшийся Гвен. — Это сколько же здесь всего денег?
— Как я тебе уже сказал, триста пятьдесят шесть золотых и серебра фунтов на двадцать пять потянет — еле дотащил, думал, карманы полопаются.
— Ух ты! — удивленно воскликнул юноша. — Да этих деньжищ хватит, чтобы купить баронский титул вместе с поместьем, пяток деревушек с лесами, полями и прочими угодьями и до конца дней своих как сыр в масле кататься.
— Вот она, узость дремучего средневекового мышления во всей красе! — оторвавшись от интересного занятия — пересчета и сортировки денежных средств, всплеснул руками Шмультик. — Купил бы деревеньку… и так далее. Мелко плаваете, товарисч! Пока потомок древнего инфернального рода Ши-Муль-Алан-д-Тик несет на своих слабых плечах всю ответственность за одного немного туповатого парнишку и деревянную осьминожку-обжору, он не позволит им, по причине крестьянской ограниченности бывшего ученика чародея, без вести сгинуть в сельской глуши, портя девок и поглощая пудами сыр! — После столь пафосной речи Шмультик, показав смачный кукиш открывшему было пасть «осьминожке-обжоре», обратился к молодому человеку с вопросом: — Гвен, ответь, только честно и откровенно, нравится тебе имя Илейн или нет?
— Имя как имя — ничего особенного, — пожал плечами Гвенлин.
— Илейн, да будет тебе известно, вьюнош неразумный, не просто имя. Илейн — песня.
Илейн — песня. Илейн — дыхание майского ветерка. В конце концов, это наша будущая невеста — дочь одного из самых великих… нет, самого великого властителя мира Тев-Хат. Поэтому, когда тебя спросят, нравится ли тебе имя Илейн, ты должен отвечать, что, находясь еще в утробе матери, мечтал когда-нибудь жениться на девушке только с таким именем.
Шмультик замолчал и взглядом триумфатора обвел Гвенлина и Мандрагора, обалдевших от свалившейся на их головы неожиданной информации. Наконец юноша пришел в себя до такой степени, что смог задавать вопросы:
— Шмуль, рассказывай, что это за Илейн, где живет, какого роду-племени? Короче, все, что тебе известно об этой девушке.
— Восхитительная, прелестнейшая Илейн — единственная наследница кангурского престола… — начал свой рассказ Шмультик и кратко, но доходчиво изложил все, что накануне вечером сам узнал от Усатого…
— Ну и дела! — только и смог выдать Гвен после того, как демон закончил свой рассказ.
А Мандрагор едва не грохнулся в обморок от распахнувшихся перед ним широчайших перспектив на поприще придворного чиновника высочайшего ранга.
— Вот оно, — зажмурив глазки-бусины, мечтательно прошептал магический корень, — место главного смотрителя королевской кухни и должность первого советника Его Величества.
— Это чего же мы собираемся насоветовать Его Величеству? — с неприкрытой издевкой спросил демон.
— А чего попросят, то и посоветуем, — горделиво вскинув голову, будто на самом деле заветная должность уже была у него в кармане, ответил корень. — А тебя, уголовная морда, мы попросили бы попридержать язык, иначе он вместе с головой может отделиться от остального туловища.
— Это с какой же стати я уголовная морда? — с угрозой в голосе поинтересовался Шмультик.
— А потому, что правительством Ингерланда любые азартные игры объявлены вне закона. Предавшись греховному искушению, ты вчера вечером заработал как минимум десять лет каторги.
— Ну ты, пала, даешь! — Физиономия Шмультика от негодования мгновенно приобрела цвет переспелого помидора. — Гвен, ты скажи этому… представителю нетрадиционных сексуальных меньшинств, чтобы заткнул пасть, иначе я его попросту урою на месте. Вот козляра: как жрать на заработанные нечестным трудом денежки, так это «завсегда пожалуйста!», а нажрамшись, тут же в душу норовит плюнуть кормильцу и благодетелю.
— Не кипятись, Шмуль! Это он от страха за тебя, своего лучшего друга, совсем голову потерял, — попытался вступиться за явно зарвавшегося Мандрагора Гвен. — Волнуется, как бы с тобой беды не приключилось. — И, обратившись к Мандрагору, с явным нажимом спросил: — Ведь правда волнуешься?!
— Конечно, Гвенчик, постоянно беспокоюсь за нашего инфернального друга! — не моргнув глазом подтвердил изрядно струхнувший корень. — Даже когда сплю, во сне переживаю за него — уж больно он у нас отчаянный.