— Да катись ты!.. — зло прошипел демон и смачно плюнул, метя в сапог мага, но плевок, не долетев до цели, ударился о магическую преграду и исчез в яркой вспышке света. — А сопливого герцога неплохо было бы для начала лично представить Зверю, а потом отшлепать как следует, чтобы относился с должным пиететом к истинным героям.
Остин уже направился в расположение отряда герцогских головорезов, но, не сделав и пяти шагов, передумал и вернулся обратно:
— Один вопрос, молодые люди, как вам удалось одолеть Зверей? Думаю, что без магии не обошлось, но что-то здесь не очень стыкуется.
Остин уже направился в расположение отряда герцогских головорезов, но, не сделав и пяти шагов, передумал и вернулся обратно:
— Один вопрос, молодые люди, как вам удалось одолеть Зверей? Думаю, что без магии не обошлось, но что-то здесь не очень стыкуется. Сами посмотрите на себя — какие из вас маги?
Простодушный Гвенлин уже открыл рот, чтобы похвастаться перед чародеем своим подвигом, но Шмультик дернул товарища за полу куртки и вновь перехватил инициативу:
— Много будешь знать, скоро состаришься, а состаришься, начнешь искать эликсир молодости и помрешь так же бесславно, как твой корефан Моргелан. Так что топай отсюда подобру-поздорову, пока тебя от нас отделяет непреодолимая преграда, и приготовься — ровно через сутки с тобой и твоей бандой произойдет то же самое, что случилось со Зверями.
После столь оскорбительных для уха человека, уважающего себя и уважаемого другими, выпадов Остин резко развернулся и покинул отнесшуюся столь неуважительно к его почтенной особе компанию двух потенциальных мертвецов. Конечно же, колдуну очень хотелось узнать, каким образом этим придуркам, один из которых — обыкновенный сельский увалень, другой — ушлый цыган, по всей видимости изгнанный из родного табора за какую-нибудь провинность, удалось так ловко завалить парочку столь грозных тварей, но задетая за живое гордость не позволила ему вступить в дальнейшие переговоры с наглецами.
Когда чародей удалился на почтительное расстояние, Гвенлин начал негромко отчитывать товарища за дерзость, проявленную им в отношении парламентера:
— Шмуль, у тебя что, крыша совсем съехала? Ты хоть понимаешь, что завтра, если мы не договоримся с магом, эти звери под командой герцогского недоросля нас с тобой в клочья порвут?..
— Так уж и порвут? — ехидно оскалился в фиксатой улыбочке демон. — Не боись, паря, бог не выдаст — свинья не съест.
— Какая свинья, какой бог? Все мудришь, адское отродье.
— И ничего я не мудрю! — обиделся Шмультик. — Так говорят там, где я провел семь десятилетий в тех случаях, когда, кроме как на Господа нашего, ни на кого надежды нет, а свинья тут вообще сбоку припека. С таким же успехом можно сказать: волк не съест, тигр или, к примеру, гиппопотам.
— Согласен, что, кроме как свиньями, тех парней внизу не назовешь, а особенно одного визгливого малолетку, который науськивал на нас с тобой своих сатрапов.
— Нет, Гвен, юный герцог вовсе не поросенок, а самый настоящий козел, наверное, такой же, как и его сиятельный папашка…
— Господь с ними, — махнул рукой Гвенлин. — Пусть они там, в своем узком семейном кругу, разбираются, кто из них козел, а кто свинья. Ты лучше мне ответь, что мы будем делать, когда завтра после морозной бессонной ночи огненная завеса сползет и в пещеру ворвется толпа злющих, продрогших до костей мужиков с мечами наперевес?..
— Вот об этом мне и хотелось бы с тобой поговорить, — с видом заговорщика прошептал на ухо товарищу демон. — Только сначала пройдем в конец пещеры, там имеется небольшой аппендикс, вполне подходящий для беседы с глазу на глаз.
Прежде чем отправиться в указанное демоном место, Гвенлин порылся в своей котомке и вытащил оттуда парочку толстых стеариновых свечей. Он намеревался использовать их по назначению, поскольку в отличие от своего инфернального друга в темноте не видел и в потемках сидеть не собирался. Когда свечи были зажжены, юноша получил возможность окинуть взглядом «аппендикс».
Это было полуовальное помещение длиной шагов двадцати и шириной не более десятка. Своды пещеры опускались здесь значительно ниже, чем в главном зале, но вполне позволяли ходить в полный рост, не пригибаясь, даже рослому Гвенлину.
— А теперь выкладывай, что ты хочешь мне сказать. Здесь нас никто не подслушает.
— Гвен, я тут ночью сидел у костра, от нечего делать думал, как нам сократить путь до Майрана, и под самое утро в голову мне пришла одна, не побоюсь этого слова, гениальная идея. Я хотел поделиться ею с тобой за завтраком, но видишь, как все неудачно получилось… Короче, нам нет необходимости топать в Ошен или еще какой-нибудь вонючий Задрипинск, громко именуемый местным пиплом «столицей», мы можем прямо отсюда совершить путешествие, если не прямиком в Майран, то в Кангур — это уж точно…
Гвенлин почему-то сразу же поверил другу по одной простой причине — ему очень хотелось жить, и он, скорее всего, был готов уверовать в невероятное, но спасительное чудо, чем принять безоговорочно факт своей неминуемой гибели. Однако дух противоречия, свойственный всем неисправимым реалистам, к коим причислял себя молодой человек, все-таки подло дернул его за язык, и вместо того, чтобы с места в карьер пуститься вприсядку от радости, он ехидно поинтересовался: