— Во-во, давно бы так, — проворчал Гвенлин, вконец запутавшись в дебрях мудреных рассуждений своего инфернального приятеля. — Наведет тень на плетень…
— Сегодня ты продемонстрировал своим будущим подданным силу своего удара и умение владеть холодным оружием, более того, ты, Гвенлин Великолепный, проявил истинное величие души, вознаградив, а не наказав, как следовало бы поступить, рыночного пройдоху, усомнившегося в твоей порядочности. Уже сегодня по всему Майрану поползут самые невероятные слухи с подробнейшим описанием подвигов некоего благородного рыцаря в сияющих доспехах — защитника слабых и обездоленных. К тому же совсем скоро эти слухи достигнут ушей распрекрасной Илейн, и к концу состязаний она в своих девичьих грезах будет видеть только одного суженого, предназначенного ей самим Провидением, и, чем черт не шутит, может быть, именно тебе предстоит стать основателем новой династии. Гвенлин Великолепный — как тебе, Гвен?
— Кончай трепаться, Шмуль! — отмахнулся от демона смущенный юноша. Не то чтобы похвала товарища пришлась ему не по душе, но, как всякий сын своего времени, он боялся, что преждевременно сказанным словом демон способен отрицательно повлиять на будущее.
— Хорошо, хорошо, троглодит средневековый! — от души рассмеялся Шмультик. — Больше о Гвенлине Великолепном словечка от меня не дождешься, пока сам не пожелаешь, тем более что мы уже приехали.
С этими словами демон указал рукой на поблекшую от времени и непогоды вывеску, на которой с трудом угадывались контуры грудастой женщины с рыбьим хвостом и широко распахнутым ртом, снизу вывески шла регулярно подновляемая витиеватая надпись: «Поющая ундина».
Глава 18
Оставив лошадок на попечение гостиничного конюха, наша парочка прошла через просторный холл мимо дремлющего за стойкой портье и поднялась по лестнице на третий этаж. Здесь, в самом конце коридора, располагались снятые ими апартаменты — маленькая комнатушка без номера на двери, с единственной деревянной кроватью, небольшим столиком и двумя грубо сколоченными табуретами. Шмультик был готов побиться об заклад, что до великого нашествия оравы женихов на славный Майран это помещение служило складом для веников, половых тряпок, ведер, швабр и прочей хозяйственной ерунды. Но в связи с тотальным дефицитом жилой площади подсобка была в наисрочнейшем порядке переоборудована в полноценный гостиничный номер и теперь приносила ловкому владельцу заведения целых двадцать серебряных монет в сутки.
Еще в коридоре Гвен и Шмультик почувствовали какой-то скверный запах, но, войдя в номер, едва не грохнулись в обморок прямо у порога. Гвенлину показалось, что к ним в комнату без их ведома подселили мертвеца недельной свежести, а перед внутренним взором Шмультика встал яркий образ кипы заношенных зэками до дыр, нестираных портянок. К великому облегчению юноши и демона, ни покойника, ни портянок в комнатушке не оказалось, источником ужасной вони служила какая-то бесформенная масса, покоившаяся на расписном деревянном блюде посреди стола. Рядом с блюдом в вальяжной позе возлежал Мандрагор. Магическое существо периодически протягивало одно из своих корней-щупалец к массе, отламывало небольшой кусочек и, закатив глазки от счастья, отправляло его прямо в рот.
— Что это такое? — размазывая ладонями по щекам выдавленные из глаз неприятной чесночной вонью слезы и едва сдерживаясь, чтобы не раскашляться, спросил Гвенлин.
Шмультик тем временем бросился к окну и ударом ноги вынес его наружу заодно с оконной рамой. Тут же в свободный полет отправилось и расписное блюдо вместе со своим содержимым.
Ворвавшийся в комнату легкий ветерок немного освежил готовые взорваться мощным кашлем легкие Гвена. Отдышавшись, молодой человек сразу же накинулся на недоуменно моргающего глазками виновника переполоха:
— Мандрагор, я готов был заподозрить тебя в чем угодно, но только не в дерьмоедстве. В принципе, плевать мне на твои извращенные пристрастия: пороком больше, пороком меньше. А ты о друзьях подумал, прежде чем заказывать свежее дерьмо в номер? Неужели в твою деревянную голову даже не закралась мысль о том, что аромат твоего так называемого лакомства может кому-то из нас прийтись не по душе?..
— Ты чего, Гвенчик, от жары сбрендил?! — опомнился корень. — Это же знаменитый эруленский сыр! Варится по древним рецептам кочевников из молока диких верблюдиц. Бывший хозяин частенько мне рассказывал об этом чуде из чудес, а попробовать довелось лишь сегодня, да и то кайф обломала вон та наглая образина. — Корень указал на оскалившегося в улыбке демона. — Теперь плати хозяину гостиницы за сломанное окно и пропавшее блюдо.
— Тебя обманули, кореш, — еще шире ухмыльнулся Шмультик. — Сей продукт готовят не из верблюжьего молока, а из прокисшего дерьма гомо сапиенс, добытого в ближайшей выгребной яме, и тут же впаривают за приличные бабки таким, как ты, легковерным простофанам. Еще раз застукаю тебя за поеданием чего-нибудь подобного, немедленно полетишь в окно следом за своим деликатесом!
— Гвен, ты слышал? Нет, ты мне скажи, ты слышал, как всякие подозрительные типы прям у тебя на глазах оскорбляют твоего лучшего друга и главного советника…