— Но я хотел бы быть вежливым, — сказал Альбин.
— Отменная стряпня, хозяйка! — вставил один из оруженосцев, и тотчас в головах всех его братьев возник образ шестого близнеца, оставшегося наблюдать за капитанами. «Надеюсь, вы там не все сожрали?» — укоризненно вопрошал он.
Альбин не был телепатом, однако это не помешало и ему вспомнить о шестом голодном карлике.
— Еще один мой человек не пообедал, — сказал он.
— Ему оставят самое вкусное, — обещала Тэкла.
— Скажи, — добавил Альбин, — кто послужил орудием Господа при создании этого превосходного обеда? Я хотел бы поблагодарить его за труды.
Тэкла высоко подняла брови, сперва округлив их, а затем переломив посередине, так что ее гладкий лоб украсился двумя подобиями стрельчатых арок. На ярком солнечном свету, в отблесках огромных пышных одуванчиков, лицо Тэклы казалось обсыпанным золотистой пудрой, а брови и тонкие волоски на лбу у основания головного убора выглядели совершенно золотыми.
Кроме того, как разглядел Альбин, она действительно украшала ресницы блестящим порошком.
— Если тебе понравился кролик, благодари Линкеста, — сказала она. — Это его работа. Только будь осторожен.
Тэкла подняла руку и, согнув пальцы, подозвала Линкеста. Он за стол не садился — прятался среди густых листьев; однако жест патронессы заметил сразу и выбрался из своего укрытия.
— Прекрасный обед, — похвалил Альбин.
Линкест безмолвно закрыл глаза и залился слезами. Кончик его длинного острого носа ужасно покраснел.
— Чтобы я ни сделал, все невпопад! — огорчился Альбин. — Прости меня, Линкест, если по незнанию я расстроил тебя!
Слезы потекли еще обильнее, хотя секунду назад казалось, что это невозможно. Наконец Линкест схватил себя за щеки и бросился бежать.
Альбин теперь и сам едва не плакал.
— Что я сказал? — повторял он. — Что я сказал неправильно?
— Линкест очень чувствительный, — объяснила Тэкла немного снисходительным тоном. — Чужая доброта трогает его до глубины души, а от грубого слова он по нескольку дней хворает… К тому же, он никогда прежде не видел патриция. Удивительно еще, как он не потерял сознания, когда ты с ним заговорил.
Альбин нахмурился, побарабанил по столу пальцами.
Невесомые прислужницы Тэклы быстренько собирали со стола. От их рук исходил сильный и сладкий пивной запах.
— А пиво тоже хорошее, — сообщил один из оруженосцев Альбина громким шепотом. — Кх! Кх! Надеюсь, это никого не уронит в обморок.
«Здесь дерутся, — снова оживился в сознании своих братьев карлик-наблюдатель. — Арридей вырвал у Эфиппа клок бороды и назвал его летальным мутантом».
— Ничего сложного здесь нет, — принялась растолковывать Тэкла Альбину Антонину. — Ты патриций, соль земли, ось мироздания, образ Ангельский. Так?
— Теологически — да, — согласился Альбин. — Однако подтверждать сие надлежит ежечасно, каждым шагом и словом. Боюсь, я слишком часто ошибаюсь и совершаю недостойные поступки. Вот почему меня так огорчает, когда из-за меня печалятся другие.
— Ха! Другие! — резко выкрикнула Тэкла и взмыла над столом, а затем медленно, сминая платье в причудливые лепестки-складки, уселась обратно. — Слушай-ка меня, молодой господин! Ты видел Аристандра?
— Кто это? — Альбин чувствовал себя окончательно сбитым с толку.
— Эталон! Статуя!
— Видел…
— А теперь скажи мне, разве твои показатели не отличаются от показателей Аристандра?
— Но ведь он… немолодой… Просто — толстый!
— Ха и еще раз ха-ха! Все индексы в нашей общине высчитываются сравнительно с аристандровым эталоном. Понимаешь? Ты только подумай, Антонин, только попытайся вникнуть в происходящее — и будешь смеяться, как я! Видел моих рабов? Этих ребят никто не хотел брать под патронаж! Их едва не изгнали за пределы обитаемого мира — как безнадежных, хотя, насколько мне известно, они даже насморком почти не болеют… И все из-за индекса! Они тощие! Брюхо отсутствует, показатели 36А и 36Б как ниточка…
— Какие показатели? — переспросил Антонин.
— Бицепсы! — Тэкла похлопала себя по руке повыше локтя.
— А ты? — осторожно спросил Альбин.
— Что? — осведомилась Тэкла и опустила подбородок на сжатые кулачки.
— Ну… мне не показалось, чтобы ты могла похвалиться большим брюхом… — проговорил Альбин Антонин немеющими от ужаса губами: благовоспитанный молодой патриций, он не мог даже поверить в то, что действительно произносит вслух все эти ужасные, почти непристойные вещи.
Однако Тэкла и глазом не моргнула.
— Брюхо! Насмешил! — ответила она невозмутимо. — Ну, во-первых, я не такая уж тощая. А во-вторых, у меня другие показатели отличные: руки и ноги, например, идеальные, кроме пальцев, спина прямая… А кроме того, я умею летать, а это говорит о тайном благоволении Ангелов. Конечно, Ангелы не станут проявлять доброе отношение к мутантке в открытую, но украдкой-то они уж точно меня поцеловали!
Возразить на это было нечего. Альбин Антонин так и сказал:
— Очень может быть.
— Ну вот, — продолжала Тэкла. — Жили мы согласно нашим индексам, а тут вдруг выясняется, что все это — ложь! И искони было ложью! Что талия идеально сложенного мужчины — не 2 и 2/3 локтя в диаметре, а менее двух локтей… и так далее. Знаешь, чем это закончится? Если, конечно, мы тут друг друга не перебьем до смерти… Нашим старейшинам придется идти в клиенты к прежним своим вассалам… А кого изберут вместо прежних капитанов? Моего Линкеста, бедняжку? Если введут новый эталон, ему, с его-то показателями, светит командорство! Я же тебе говорила, это все политика!