— Жизнь — это парадокс, — согласился Сулла.
— Смерть — тоже, — сказал Метробиус и опять погладил его по спине.
Альбин Антонин представлял для него проблему — если можно так выразиться, проблему с довольно богатым содержанием. Его тело, совершенное тело патриция, источник полноценного генетического материала, могло быть использовано двояко, то есть либо в живом виде, либо в законсервированном. Живое было предпочтительнее, но, к сожалению, Антонин — такой, каков есть, — к сознательному сотрудничеству практически непригоден. А холодильных камер надлежащего качества в лаборатории недостаточно — их хватает только для хранения компонентов Суллы.
— Следовательно, — произнес Метробиус, продолжая вслух начатую мысль, — придется содержать его под усиленной охраной, покуда мы частично не переоборудуем хранилища. Вероятно, придется сократить число Сулл — а это очень жаль…
Гней Корнелий Сулла пожал плечами.
— Как сказать. Серия Постумиев крайне неудачна, — заметил он как бы между делом. — Да и Авлы несколько подкачали.
Метробиус поглядел на своего собеседника тем пронзительным взором, который заставлял предполагать, будто в недрищах своей туши он скрывает, по меньшей мере, ядерный реактор — такая в нем заключалась мощь.
— Ты называешь мою работу неудачной, любезный Гней Корнелий?
— Не столько работу, патрон, сколько комбинацию наличных генов, — не смутился Гней Корнелий.
Метробиус опять заворочался, с усилием переваливаясь на подушках.
— Ах, как я все это люблю, — заклокотал голос из его утробы, — интриги, лесть, подкапывание друг под друга… наушничество, доносы… Я чувствую себя нужным.
— Это полностью соответствует истинному положению дел, патрон, — отозвался Гней Корнелий. — Вы остро необходимы человечеству.
Неожиданно огромное лицо Метробиуса исказилось, сползло к уху; оттуда волна складок побежала вверх, ко лбу; маленький рот приоткрылся и округлился, как у рыбы.
Гней Корнелий нажал кнопку звонка, и в комнату поспешно вбежали юркие маленькие человечки. Сложением и повадками они отчасти напоминали сотрибутов домины Аракакоры, однако их мордочки представляли собою искаженные подобия все того же лица Луция Корнелия Суллы. Они подняли вокруг страдающего Метробиуса лихорадочную суету. Один торопливо жевал вареное мясо и выплевывал кашицу в специальную ложечку с длинной ручкой; другой вкладывал пищу в рот патрона; третий разводил грибной самогон; а еще двое стояли наготове с салфетками.
С тонкой улыбкой на красивом лице Гней Корнелий Сулла покинул апартаменты патрона.
Говоря об интригах, Метробиус был совершенно прав: среди клонов постоянно велась глухая борьба за превосходство. Ядовитое наследие Суллы прорастало из его генов, неистребимое, как лебеда. Так, Гнеи, как правило, славились изворотливостью и даже некоторой извращенностью ума; Гаи — политиканством (один из них, например, организовал довольно бессмысленный «заговор гардеробщиков», окончившийся большими казнями); Авлы — присловьем «понять — значит разрушить»; Постумии — склонностью к необдуманным предательствам; Луции — эстетизмом запросов и нечеловеческой жестокостью — иными словами, у каждой серии клонов имелись свои характерные особенности.
Клоны образовывали группы и коалиции. Например, Гаи традиционно объединялись с Луциями, а Титы и Публии то входили в их союз, то хранили нейтралитет — здесь поколение на поколение не приходилось. Вообще же властолюбие отличало практически каждого потомка Луция Корнелия Суллы, диктатора. Исключение составляли лишь Сексты: всем радостям земным они неизменно предпочитали изобилие пищи и, неправильно трактуя выражение «короткая, но славная», добавляли: «живем один раз».
И вот сейчас на знакомой, хоженой-перехоженой шахматной доске неожиданно появилась новая фигура — этот Антонин. Фигура тяжелая, важная, но слабая, лишенная инициативы. Следовало хорошенько подумать над тем, как ею воспользоваться.
Конечно, патрон совершенно прав: идеальным выходом стало бы склонить Антонина к сотрудничеству, хотя бы неполному. Никто не потребует от него ничего недостойного, такого, что нанесло бы ущерб чести патриция. Нет. Но… одних ногтей и волос с него можно настричь на целую армию. А лабораторные опыты по скрещиванию генов, а экспериментальные партии Антонинов Сулланов!.. От Антонина требовалось бы лишь одно: постоянно находиться в латифундии и жить там поживать в свое удовольствие. А поскольку он патриций, то и жить ему предстоит весьма долго.
Разумеется, оказавшись в подобных условиях, Антонин скоро заведет себе фаворитов и тайных клиентов; они будут оказывать друг другу различные взаимные услуги… Перспективы, что и говорить, открываются масштабные. Следует лишь не терять времени и до того, как Метробиус произведет первое пробное расчленение, постараться наладить с этим патрицием контакт.
* * *
Августа Винделиков оказалась городом не то чтобы большим, но расползшимся, точно раздавленная жаба. Центральная ее часть, как и представлялось Тэкле, была замощена веселеньким разноцветным булыжником, а перед ратушей даже подметали; но все прочие части города хорошо если имели деревянные мостки. Дома лепились друг к другу и были преимущественно из бревен. Везде висело на веревках белье — очень плохой выделки, из дрянной ткани, — как будто в чумазой Августе Винделиков хозяйки только тем и занимались, что пытались оттереть с одежды грязь. Не очень-то у них это получалось, да что взять с города, где по улицам ходят гуси и козы.