— Как он все запомнил? — удивлялся Альбин, рассматривая станок. — Он же все время спал!
Последнего обстоятельства не отрицал и сам Линкест. В нижнем мечевом углу рамы он вырезал самого себя — словно поставил подпись: истощенный мутант, лежащий на носилках, одна костлявая рука цепляется за грудь, другая бессильно свесилась. Тэкла благодарно погладила его большим пальцем.
Уток, завернутый отдельно в мягкую тряпицу, представлял собою плоскую фигурку женщины: заостренный кокошник, коса, круглые глаза, яблочные щеки. Из-под подола широкого платья чуть выглядывали пальчики ног, похожие на маслины.
— Это я? — удивилась Тэкла, рассматривая фигурку.
Альбин засмеялся и поцеловал ее в душистую макушку.
Поздно вечером, взволнованный чудесным подарком, Альбин долго оставался в библиотеке: то вытаскивал с полок и бесцельно листал книги, то принимался писать письма каким-то полузабытым однокурсникам по университету, зачем-то пытаясь объяснить им, как ему хорошо. Наконец он набросал план эпистолы в Августу Винделиков и отправился спать.
А Тэкла в эту ночь так и не заснула. Она уже давно составила в уме узор для тканого покрывала и жадно работала — и всю ночь, и весь день назавтра… И еще невероятно много счастливых дней деревянная резная Тэкла бесконечно повторяла путешествие по Арденнскому лесу, словно бы навсегда оставшись в этом самом прекрасном времени ее жизни.
март 2003, СПб