Крут задумался.
— Для подготовки операции мне потребуется сорок восемь часов, значит, у тебя есть двое суток. Пару дней я смогу тебя прикрывать. Рытвинг, если хочет, пусть помогает. Решать ему. Я, конечно, закрою глаза на его мелкие провинности, но кража золотых слитков всё равно тянет на серьёзный срок. Это всё, что я могу вам обещать. Если вы потерпите неудачу, взвод Быстрого реагирования будет наготове.
Артемис обдумал это предложение.
— Согласен, — кивнул он.
— Правда, есть ещё одно условие, — после некоторой паузы сказал Крут.
— Я так и думал, — усмехнулся Артемис — Вы хотите стереть мне память. Я прав?
— Да, Артемис, ты прав. Но сам пойми, ты становишься серьёзной угрозой для волшебного народца. В обмен на нашу помощь в решении проблемы ты и твои люди-помощники должны будете согласиться на стирание памяти.
— А если мы на это не согласимся?
— Значит, мы сразу переходим к плану «Б» и ваша память всё равно будет стёрта.
— Простите, майор, но тут есть некоторые технические тонкости, и лучше будет, если я все объясню…
Это в разговор вступил Жеребкинс.
— Существуют два вида стирания памяти: блочное, которое уничтожает все воспоминания за определённый период и которое легко может выполнить Элфи при помощи имеющегося у неё оборудования, и точечное, при котором удаляются только определённые воспоминания и которое грозит меньшим снижением коэффициента умственного развития. Мы подвергнем всех вас точечному стиранию, а потом я запущу в твою компьютерную систему специальный вирус, который автоматически удалит все связанные с нами файлы. Также мне потребуется разрешение на сканирование твоего дома — на тот случай, если в нем хранятся какие-то связанные с нами предметы. Короче говоря, после завершения всей операции вы очнетесь и не будете помнить ничего о волшебном народце.
— Но это целых два года, потерянных бесследно.
— Не волнуйся, твой мозг придумает новые воспоминания, которые заполнят пустые места.
С подобным условием нелегко было смириться. С одной стороны, знания о волшебном народце составляли теперь неотъемлемую часть личности Артемиса. С другой стороны, он не мог больше рисковать жизнями близких ему людей.
— Хорошо, — сказал он. — Я принимаю ваше предложение, майор.
Крут швырнул окурок сигары в мусоросжигатель.
— Отлично, — сказал он. — Значит, договорились. Капитан Малой, канал связи держать открытым постоянно.
— Есть, сэр.
— Элфи.
— Майор?
— Будь осторожна. Твоя карьера висит на волоске.
— Так точно, сэр.
— И, каторжник?..
— Полагаю, ты имеешь в виду меня, Джулиус? — с притворной усталостью вздохнул Мульч.
Крут грозно воззрился на гнома.
— Все кончено, Мульч. Теперь тебе не сбежать. Так что приготовься к небу в клеточку и друзьям в полосочку.
Поднявшись со стула, Мульч повернулся спиной к экрану. Быстрым движением руки он расстегнул клапан специальных туннельных штанов и явил взгляду майора свою огромную заднюю часть. В мире гномов, как и в других культурах, это считалось страшным оскорблением.
Майор Крут в ярости ударил по кнопке, прерывая сеанс связи.
Ответить на этот жест ему было нечем. Но очень скоро он встретится с этим ворюгой лицом к лицу, и тогда…
К западу от Ваджира, Кения, Восточная Африка.
Когда Мокасин Макгвайр очнулся, голова его буквально раскалывалась на мелкие кусочки. Боль была настолько сильной, что он просто обязан был придумать яркий образ для её описания — на случай, если когда-нибудь он всё-таки издаст свои мемуары. Наконец Мокасин подобрал нужные слова: он чувствовал себя так, словно внутри его черепа метался разъярённый дикобраз. «А ведь неплохо, — обрадовался он про себя. — Не забыть бы записать в свой блокнотик».
«Стоп, — тут же нахмурился Мокасин. — В какой такой блокнотик? И кстати, как меня зовут? Кажется, моё имя как-то связано с обувью…»
Подобная реакция была естественной, когда люди приходили в себя после имплантации памяти. Несколько мгновений старая личность ещё сохранялась, но затем в разум вторгались внешние раздражители и стирали её навсегда.
Мокасин оперся на руки и сел. Дикобраз в его голове совсем обезумел — мелкие, но длинные иголочки принялись нещадно жалить мягкую мозговую ткань.
— О-о, — простонал Мокасин, сжимая руками разрывающуюся от боли голову.
Что всё это значит? Куда его занесло? И, самое главное, как он тут оказался?
Мокасин посмотрел на свои руки. На какую-то секунду его мозг спроецировал на кожу образ татуировок, но и это воспоминание почти мгновенно испарилось. Кожа была безупречно чистой. По рукам струился, подобно водопаду, солнечный свет.
Вокруг Мокасина раскинулась пустыня терракотового цвета, окаймленная вдалеке сине-фиолетовыми холмами. Золотой диск солнца нещадно палил испещренную трещинами почву. Неподалеку сквозь тепловые волны бежали две человеческие фигуры, грациозные, как гепарды.
Эти двое были настоящими великанами, не меньше семи футов ростом. В руках мужчины сжимали овальной формы деревянные щиты и тонкие копья, а на поясах у них покачивались мобильные телефоны. В волосы незнакомцев были вплетены многоцветные бусы, и такие же многоцветные бусы украшали их шеи.
Мокасин вскочил на ноги. С удивлением он обнаружил, что одет в кожаные сандалии. Великаны предпочитали кроссовки фирмы «Найк».