— Через день или два Фарнсуорт обещал телеграфировать, — продолжал Конрад. — Не дождавшись от него вестей, я связался с полицией, и оказалось, что его тело найдено на железнодорожном полотне. Его убили каким-то острым орудием вроде ледоруба.
У Инди перехватило дыхание, когда он сообразил, что человеком, вышедшим за Дорианой из вагона-ресторана, мог быть лишь Фарнсуорт. Инди еще раз глянул на дверь. Сапоги скрылись, а голоса спорящих отдалились. Конрад продолжал свой рассказ.
— В тот же вечер я отправился в «Джунгли» выпить. Едва я заказал третью порцию шотландского, как Шеннон признал во мне профессора из своей альма-матер. Я быстро уяснил, что Шеннон — ваш приятель по квартире, и что он тоже разговаривал с вами перед вашим отъездом в Грецию. Когда же я выложил Джеку, что узнал, он понял, что вы в опасности, и решил помочь.
Инди больше не мог сдерживаться.
— Так что же рассказал Фарнсуорт?
— Когда я сюда приехал, — нахмурился Конрад, — у меня с собой была фотография. Должно быть, я сунул ее куда-нибудь не туда. Во всяком случае…
— Одну минуту, — Инди сунул руку в карман и извлек ту самую фотографию, которую отдал ему Никос. Она помялась, и Инди старательно разгладил ее. — Вы имеете в виду вот эту?
— Да, — встрепенулся Конрад.
— Тише, — теперь уже Шеннон следил за громкостью. Все тревожно посмотрели на дверной проем и прислушались. Охранники по-прежнему переговаривались, но уже более сдержанно.
— Так кто же он? — Инди приподнял фотографию.
— Его зовут Ричард Фарнсуорт. Он младший брат Джеральда, бывший студент-старшекурсник археологического факультета Афинского университета, где некогда преподавала Белекамус. Он беесследно исчез два года назад. Итак, Джеральд Фарнсуорт принялся разыскивать брата. Он обнаружил, что Ричард и Дориана Белекамус были любовниками, но она была связана еще и с Мандраки. В тот день, когда Ричард исчез, полковника видели с Белекамус.
Инди ощутил, как вдоль хребта побежал холодок. Конрад продолжал говорить, но его слова доносились, словно из-под воды. Долгие гласные, краткие согласные, будто голос с пластинки на семьдесят восемь оборотов в минуту. Он потерся ухом о плечо, стараясь прийти в себя.
— Джеральд Фарнсуорт раскопал и еще одну историю, о другом ее старшекурснике, которого застрелили в его квартире годом ранее. Он тоже был ее любовником, подозрения даже пали на нее, но обвинения в убийстве никому так и не выставили. Затем, вскоре после исчезновения младшего Фарнсуорта, она оставила работу в университете. Предположительно, ее обвинили в непрофессиональном и предосудительном поведении со студентами.
— Чертовски предосудительном, — вставил Шеннон.
— Тогда-то она и перебралась из Греции в Париж.
— Мне она преподнесла свой отъезд из Греции совсем в ином свете, — бросил охваченный гневом и возмущением Инди. — Надо полагать, у нее аппетит на старшекурсников, а я всего лишь следующий на очереди. Но почему же тогда Никос, паренек из гостиницы, не узнал Фарнсуорта? Фотографию дал мне он.
— Потому что Фарнсуорт ни разу не был в Дельфах. Она крутила с ним роман в Афинах. Она избегала затевать интрижки здесь, где трудно их утаить.
Она избегала затевать интрижки здесь, где трудно их утаить.
«По крайней мере, один раз она этим правилом пренебрегла», — подумал Инди, припомнив историю, рассказанную Никосом. Ощущение холода прошло, вместо него в груди лежал тяжелый ком.
— А когда эти мальчики ей надоедали, она скармливала их своему дружку-убийце, — похватил Шеннон. — Но и это еще не все, дружище.
Инди не представлял, что еще можно добавить к истории с Фарнсуортом.
— У моей семьи в этом краю есть кое-какие контакты, — начал Шеннон. — Ты знаешь, о чем я. Люди со связями. С политическими связями. Информация на местах.
«То бишь, бандитские шайки, — отметил про себя Инди. — Шеннон уклончив, как обычно».
— И что же ты выяснил?
— Прежде всего, твоя профессорша, отправляясь сюда, имела на примете не только древнюю каменную доску. Ты знаешь, что ее отец — греческий диссидент, живущий в Италии?
— Об этом она мне все рассказала. Ее старик досадил королю. Не сошлись во мнениях.
— Тут не просто несходство мнений. Ее дружок Мандраки близок с ее отцом. Я слышал, он что-то затевает — наверно, государственный переворот, и Дориана Белекамус тоже замешана.
— Государственный переворот?
— Точно. Один мой знакомый влез в ее университетский кабинет и обнаружил там письмо от Мандраки, подтверждающее это предположение.
Инди пришло в голову, что этим «знакомым» был сам Шеннон.
— Но если все рассказанное тобой — правда, зачем Дориане потребовался я?
— Они собираются использовать тебя, — пояснил Шеннон. — Это имеет какое-то отношение к твоей сегодняшней встрече с королем. По-моему, они собираются укокошить его и свалить все на тебя. Эти ребятишки ничуть не лучше чикагских гангстеров. Наверно, даже похитрее.
— Мандраки грозился убить вас?
— А ты разве не разглядел могилы в пещере, пока тебе не завязали глаза? — осведомился Шеннон. — Они собираются сегодня же покончить с нами.
В этот момент дверной полог откинули, в хижину вошел охранник и знаками сердито приказал прекратить разговор. Его товарищ внес три тарелки, на которых было по куску черствого хлеба, вареная картошка и по ломтику овечьего сыра.