Ответом ему был смех. Не хохот, а именно смех. Людям всегда необходим какой-то повод для веселья. Если относиться ко всему слишком всерьез, то в конце можно и спятить.
Стук в дверь не дал компаньонам как следует развить план Кабанова.
— Да!
— Командор, к нам направляется шлюпка с каким-то офицером, — сообщил матрос. — Скоро пристанут.
Большинство команды съехало на берег. Однако вещи моряков пока оставались на бригантине, и потому по жребию продолжалась нестись вахта. Вошедшие в нее отнюдь не обязательно собирались следовать за своим предводителем дальше. Но надо же охранять добытые в далеких краях сокровища!
— Наверно, от Жерве. — Сергей поднялся. — Ладно. Все равно еще будет время решить, каким путем мы пойдем к грядущему завтра. Ленинским или найдем какой-нибудь свой.
Капитанская каюта на «Лани» для всех была тесновата. А уж накурить в ней успели так, что дышалось с трудом.
Наверх вывалили дружно, и от морского воздуха головы едва не пошли кругом. После дымовых табачных завес глоток кислорода тоже в состоянии действовать как наркотик.
Так и застыли на палубе тесной группой. Совместно прожитое роднило их гораздо больше, чем это смогла бы сделать общая кровь. Вроде бы разные, они стали одной большой семьей. Настолько крепкой, что вместе готовы были выступить против всего мира. Да и выступали порою не раз и не два.
Они стояли и смотрели, как на палубу поднимается франтовато одетый офицер. Оглядывается, делает к ним шаг.
— Господа! Прошу прощения. Кто из вас шевалье де Санглиер?
— Это я, — выступил чуть вперед Командор.
— Вас просит прибыть морской министр Франции Поншартрен.
— Куда прибыть? — несколько удивился Командор. — Насколько я осведомлен, официальный визит состоится не раньше чем через неделю. Или я ошибаюсь?
— Официальный — да. В данный момент господин Поншартрен прибыл в Шербур по текущим делам и завтра к вечеру покинет город, — поведал офицер.
Понятие военной тайны было еще достаточно зыбким. Многое объявлялось чуть ли не во всеуслышание. А уж куда и кто отправился из высших лиц государства, к секретам не относилось.
Тем более по-настоящему высшим был один человек. Король-Солнце, который скромно говорил о себе: «Государство — это я».
— Я еду. — Что еще скажешь на такое предложение?
Остальные оказались намного счастливее предводителя. Любое плавание утомляет. Да и не только друзья необходимы мужчине для счастья. Хочется побыть какое-то время наедине со своей избранницей, вкусить те радости, которых большинство было напрочь лишено на корабле.
Хотя людей на бригантине едва хватало для серьезного похода, сами размеры суденышка поневоле делали его переполненным.
Шлюпка с Командором и посланником министра едва успела отвалить от борта, как Ярцев заявил, что едет на берег.
Его поддержали остальные. Кроме Сорокина. Бывшему офицеру морского спецназа по жребию сегодня предстояло остаться на корабле.
У каждого в мире своя доля. Тут уж как повезет.
5
Кабанов. Беседа с министром
На берегу меня ждала карета. Настоящая карета, а не те экипажи, которые носили подобное название в Вест-Индии.
Позолоченная, вычурная, со всевозможными финтифлюшками и гербом, со стеклами, задернутыми шторками изнутри. Некий аналог шестисотого «мерседеса» в грядущих временах. Только с лакеями в положенных ливреях и при соответствующих манерах.
Ход кареты был плавным, общество посланного за мной офицера необременительно, а путь — недалек.
Снаружи и внутри небольшого особнячка, облюбованного министром в качестве временного пристанища, все соответствовало многочисленным книгам и фильмам об этих временах. Суета многочисленных слуг, услужливость лакеев, внешняя суровость часовых у дверей, разнообразные просители в приемной.
Я поневоле настроился на долгое ожидание. Кое-кто по соседству явно относился к немалым вельможам. А я кто? Заурядный шевалье без связей, предков и даже недвижимого имущества. По нынешним сословным временам — ноль без палочки.
Ладно, не совсем ноль, однако с точки зрения государственных мужей нечто к нему весьма близкое. Сколько тут таких же собралось! И не сосчитать…
Вопреки моим предположениям, к министру меня позвали минут через десять. В обход большинства разнаряженных и расфуфыренных мужчин, смеривших меня вдогон неприязненными и недоуменными взглядами. Мол, а это еще кто такой?
Поншартрен мне понравился. Еще не старый, довольно подтянутый. Смотрел цепко, умно, не чванился; если и держал некоторую дистанцию, то в меру. Ровно настолько, насколько надо человеку, вознесенному на самый верх, но не возгордившемуся от этого.
После обмена традиционными приветствиями мы сели в вычурные кресла по разные стороны стола.
— Наслышан о ваших подвигах, шевалье. И в Вест-Индии, и по дороге, — учтиво сообщил мне Поншартрен.
Вскакивать по стойке «смирно» и рявкать в ответ здесь пока не принято, поэтому я обошелся учтивым наклоном головы.
Да и являлся я лицом сугубо частным, к регулярному флоту отношения не имеющим. Никакие требования воинской дисциплины на меня не распространялись.
— Его Величество очень нуждается в таких людях. Он даже не принял в расчет ходатайств родственников Ростиньяка, — продолжил Поншартрен после некоторой паузы.