Судя по лицам присутствующих, выпито к нашему появлению было изрядно. Кое-кто из гостей даже изволил почивать лицом в закуске, однако сам Петр выглядел почти трезвым. Этакая мечта многих — пить, почти не пьянея.
Наконец царь обратил свое внимание на нас. Раньше он был занят беседой с каким-то порядком пьяным юношей в синем семеновском мундире. Юноша что-то упорно доказывал с непоколебимой убежденностью дошедшего до кондиции человека.
Разве что не хлопал при том царя по плечу.
Петр что-то бросил юному собеседнику, вскочил из-за стола и порывисто подошел к нашей троице. За спиной государя как-то сам собой возник Алексашка с неизменный кубком. Уж не знаю, в качестве наперсника или телохранителя.
— Говорят, зело русский знаете? — поздороваться царь забыл.
— Немного знаем, Ваше Величество. — Я склонил голову в неопределенном поклоне. Иностранец, что с меня возьмешь?
— Офицер? — Раз я ответил первым, то меня и спросили.
— Так точно. Капитан и кавалер де Санглиер.
— Моряк? — Петр спрашивал отрывисто, словно старался скорее получить ответ, решить нашу судьбу и обратиться к следующим делам. Но на мой пятиконечный орден посмотрел с интересом.
— Нет. Хотя приходилось воевать и на море. — Пусть понимает ответ, как ему хочется.
По воинской специальности я десантник, но доводилось столько заниматься и откровенным пиратством, и каперством… Но все же в очередной раз скитаться по морям я не хочу. Человек — существо сухопутное. А иногда — и крылатое. К земноводным оно отношения не имеет.
Петр пристально всматривается мне в глаза, потом отворачивается к моим спутникам и друзьям.
— Лейтенант де Ширак, — рапортует Григорий.
И лишь Юрий в соответствии с бумагами представляется купцом. Причем с собственной фамилией, а не офранцуженным вариантом, как у нас. Но откуда в Европах взяться Кабановым, Ширяевым и прочим Сорокиным?
— Пойдем поговорим, — Петр увлекает нас за относительно свободный конец стола.
Преданный Меншиков по знаку царя тут же наполняет кубки и двигает к нам. Следом за Петром пьем без тоста, просто за знакомство. Наверное. Хотя, может, это и штрафная.
Хорошо, в кубках было вино. Если хватануть такой же, но водки, то больше одного вдогонку не понадобится. Но и сам царь, и его фаворит внимательно наблюдают, оставим мы что-нибудь в кубках или нет? Мы не оставляем, и Петр довольно хмыкает.
Похоже, в армию здесь набирают не воинов, а алкашей.
— О невзятии Азова слышал? — Петр обращается на ты, причем только ко мне, очевидно, признав старшего в компании.
— Слышал, Ваше Величество.
— И что думаешь? — Петр задает вопросы так, будто я знаю миновавшую кампанию во всех подробностях.
— Думаю, войска плохо подготовлены. — Дальше вспоминаю где-то слышанное, что ко второму походу будет создан флот, и добавляю: — И от моря крепость обязательно отрезать было надо.
— Молодец! С флотом — молодец! — Петр дружески хлопает меня по колену, однако тут же сурово сдвигает брови. — С чего решил, будто войско ни хрена не умеет?
— Хорошо подготовленные люди способны победить любого противника и в любых силах. На войне главное — умение, глазомер и дух. Солдаты должны твердо знать — разбить их нельзя. И тогда они будут творить чудеса.
— Говоришь хорошо, а сам-то умеешь? — подал голос Меншиков.
В отличие от своего государя, он явно захмелел, и в голосе чувствовались интонации уличного забияки. Показалось или нет, но Алексашка напрашивался на драку.
— Подожди. — Царь строго взглянул на приятеля и сподвижника.
— Царь строго взглянул на приятеля и сподвижника.
— Ваше Величество, любая победа куется задолго до боя. Прежде всего — тщательной подготовкой. Умением стрелять, работать штыком, преодолевать препятствия, совершать длительные и быстрые марши. Наконец, смелостью.
Наверняка эти банальные мысли высказывали царю много раз. Да и сам он проходил воинское обучение начиная с солдата. Только два полка на огромную страну слишком мало. Стрельцы же — не регулярная армия. В последние годы они занимались больше политикой, чем совершенствованием навыков по специальности.
— По-твоему, мои солдаты боятся врага?
— Я этого не говорил. Один и тот же человек в зависимости от обстоятельств может быть и трусом, и героем. Но на войне многое решает сила духа. Может, я ошибаюсь, но мне кажется, ее в походе не хватило. Насчет умения — надо посмотреть. Я же не видел ваших войск ни на учениях, ни в бою.
— Ладно. Говоришь складно. Посмотрим, каков сам в деле будешь. Зачислю я тебя к преображенцам капитаном. Покажешь, чего ты солдатам преподать сумеешь. Можешь лейтенанта в свою роту поручиком взять, — Петр кивнул на молчаливого Ширяева. — А ты, купец, что скажешь? Что привез?
— Мы привезли некоторое количество ружей, — начал с самого главного Флейшман. — Таковых больше ни в одной армии мира нет.
— Ой ли! В чем новизна? — влез в разговор Алексашка.
— Это правда, Ваше Величество. Ружья эти называются штуцерами. Заряжаются они чуть дольше, зато стреляют дальше. И уж точность боя с обыкновенной фузеей не сравнить. У нас пара штуцеров с собой. Завтра можем продемонстрировать.
— А ты какое отношение к ним имеешь? — Петр вновь уставился на меня. Сочетание дворянина и купца казалось странным даже ему.