О том, что торговать кроме сырья нечем, я молчу. Запасы руд почти не разведаны, промышленности нет вообще, эпоха нефти не наступила… Одна пенька да меха. Матрешки на Западе пока не популярны…
Как ни обидно, но — глухомань. Едва ли не все надо начинать с нуля. И для всего требуются знания, которые не получить без школ и прочих университетов. А те в свою очередь невозможны, пока нет знаний.
Везде и повсюду замкнутый круг. Как в промышленности — для изготовления сложных изделий нужны совершенные средства производства, которые в свою очередь могут быть изготовлены при помощи тех же средств, которые… И так до бесконечности.
Ехали втроем. Я, Флейшман, Ширяев. Плюс нанятые слуги. Женщин, вопреки их настояниям, с собой не взяли. Кто знает, что может ждать в Москве? Лучше иметь развязанные руки, чем каждое мгновение думать: как они там?
В целом дорога была скучной. Попались разбойники, по сравнению с французскими — какие-то несерьезные. В смысле, плохо вооруженные, с какими-то кистенями и рогатинами. Лишь у одного имелась древняя пищаль, да и та не выпалила. Черный порох отсыревает быстро, его хранить бережно надо. Во избежание подобных эксцессов.
Гораздо больше неприятностей доставляли комары. Они налетали густыми тучами, и не было от них спасения. Сколько каждый из нас уничтожил маленьких вампирчиков — не сосчитать. Но, увы, лишь каплю в море. Остальные едва не сожрали нас.
…Давненько мы не были в Москве. Да и то было в далеком будущем. Настолько далеком — даже наши правнуки не имеют никаких шансов дожить. А уж про нас и говорить нечего.
Во времена моей юности частенько слышалась фраза: «Москва — большая деревня». Здесь выражение обрело плоть, стало истиной. Столица Российского государства представляла собой разбросанные без всякого плана, похожие на избы дома с глухими заборами, купеческие лабазы, и все это простиралось на огромном пространстве.
Попадались настоящие усадьбы с полагающимися службами и пристройками, обиталища знатных дворян и бояр, но изб было намного больше. Как в виденных мной европейских городах, жилищ бедняков было больше всевозможных дворцов. Но помнятся больше дворцы, а хижины забываются быстро…
Ромодановский принял нас лишь на другой день. Да и то сыграли роль рекомендательные письма, данные нам Апраксиным, а возможно — и посланное ранее сообщение о прибытии в пределы государства жаждущих поступить на службу иностранцев.
Если виденный нами воевода с некоторой натяжкой мог называться птенцом гнезда Петрова, то князь-кесарь, фактический правитель России во время частых отлучек царя, на птенца не походил ни капли. С виду это был здоровенный цепной пес, готовый насмерть закусать любого, кто только вторгнется во владения его хозяина. Только вряд ли бывают псы с такими испитыми лицами.
— Говорите, на службу? — Ромодановский мрачно уставился на нас красноватыми глазами с набухшими веками.
Вид у него был таким, словно князь-кесарь подозревал нашу троицу в подготовке какого-нибудь государственного преступления.
— Не только. Мы бы хотели также узнать о возможности наладить здесь какое-нибудь производство, — пояснил Флейшман.
Сами наши обороты и несколько изменившаяся мелодика речи создавали впечатление акцента. Оно и к лучшему. Иначе, боюсь, невзирая на все бумаги, еще приняли бы за беглых, случайно добившихся в Европе некоторого положения. Благо, в бегах находится довольно порядочная часть населения, а судьба порою бывает прихотливой и взбалмошной.
— Федор Михайлович вскользь упомянул о каких-то особых ружьях. В чем особенность? — Улыбаться князь-кесарь вообще не умел. Такому только в застенках работать. Да и работал…
— Это есть секрет. Новинка, которой пока нет в Европе. — Я надеялся, что Ромодановский не станет расспрашивать подробнее.
И он подтвердил мои надежды. Наверно потому, что чисто технические вопросы его принципиально не интересовали.
— Ладно. Приедет государь, он сам решит, что делать.
На этом короткая аудиенция закончилась. Князь-кесарь вернулся к государственным делам, а мы отправились на Кукуй. Снять три комнаты в немецкой слободе показалось намного предпочтительнее ночевок на постоялом дворе.
Князь-кесарь вернулся к государственным делам, а мы отправились на Кукуй. Снять три комнаты в немецкой слободе показалось намного предпочтительнее ночевок на постоялом дворе. И уж в любом случае намного безопаснее для карманов.
Воров в Москве была тьма. Посему передвигаться приходилось с осторожностью. С разбойниками справиться легко, а поди уследи, когда чья-то ловкая рука срежет с пояса кошелек.
Хотя разбойников тоже хватало. На ночь улицы перегораживались рогатками, и отряды стрельцов, порою — при пушках, отрезали один район города от другого. Словно стоя на месте реально кого-то поймать!
Пребывание в Москве оказалось скучным. Пойти толком некуда, делать нечего. Разве пить пиво по вечерам среди заброшенных сюда судьбой иностранцев. Но я не очень-то люблю пиво…
На наше счастье, Азовский поход скоро закончился. В полном соответствии с историей — неудачей.
Я не очень понимаю, в честь чего вообще привлек Петра этот город? Да, он запирал выход в Азовское море. Но то в свою очередь лишь через Керченский пролив соединяется с Черным. А дальше есть еще знаменитые Дарданеллы. Даже не окно в Европу, а в лучшем случае — крохотная форточка.