— Вот и связывайся с бабами после этого, — фыркнула я.
— И любовь эта одна на всю жизнь, вроде как бессмертная, — задумчиво продолжил князь, будто не слышал моего едкого замечания. — Я не смогу полюбить другую, Алена.
Волна нежности поднялась откуда-то изнутри. Я провела кончиками пальцев по его щеке, понимая, что тоже не смогу больше никого любить. Да и не нужен мне больше никто. Только он…
Мы смотрели друг на друга. Долго, слишком долго. Неужели вот этот разъяренный несколько минут назад зверь сейчас сидит у моих ног как маленький щенок и преданно заглядывает в глаза? Он готов разорвать чужих и всецело предан мне, ненормальной Бабе-яге. Заняться дрессировкой, что ли? Ну там «Сидеть!», «Стоять!», «Голос!». Я улыбнулась своим мыслям. Хотя из всех предложенных моему вниманию услужливой памятью команд мне больше всего понравилась «Лежать!».
Я улыбнулась своим мыслям. Хотя из всех предложенных моему вниманию услужливой памятью команд мне больше всего понравилась «Лежать!». А почему бы и нет, собственно? У меня все равно всего два выхода есть — или убьют, или замуж выйду. Третьего-то не дано.
Кажется, подобные мысли возникли не только у меня… Потрясающее единодушие.
— Иди ко мне, — чуть слышно прошептал Александр и протянул мне руки.
Я скользнула в его надежные и любящие объятия, не забыв легким движением ладони потушить свечи, и мир со всеми его проблемами и прочими безумцами с убийственными наклонностями наконец-то оставил нас в покое.
Чуть позже, засыпая на его плече, я дала себе клятвенное обещание — никогда больше никуда не лезть. Ну хотя бы постараться… Ради него, любимого и единственного.
ГЛАВА 2
Нет, ну что за изверги! Спать жутко хочется, а в коридоре такой топот, будто там проходят ежегодные всемирные скачки на тяжеловозах с гружеными телегами. Проверенный способ прятанья головы под подушку результатов не дал, и я, злая и невыспавшаяся, вскочила с кровати, поспешно натягивая на себя одежду, с целью » устроить еще больше грохоту только для того, чтобы показать, что умею быть очень мстительной.
Александра в комнате не было. Уж не он ли опять такой переполох устроил? С него станется.
Я оделась, поплескала на себя холодной водой, чтобы немного взбодриться, и решительно направилась к выходу. Ну я им сейчас покажу!
Дверь предательски распахнулась чуть раньше, чем я успела схватиться за ручку, и мне только чудом удалось не выпасть в коридор.
— Что случилось? — спросила я входящего Александра, пытаясь выглянуть из-за него наружу.
— Ничего особенного, — ответил он, задвигая меня обратно в комнату и захлопывая дверь. — На рассвете приехал сам король, напуганный письмом Василисы, вот все и носятся как угорелые. — Он притянул меня к себе и нежно поцеловал. — А через полчаса мы уезжаем.
— Почему так рано? — удивилась я.
— Чтобы к вечеру быть уже на территории Трехгории. Ты думаешь, я буду тут сидеть и ждать, пока эта тварь опять объявится?
Напоминание о вчерашнем событии испортило настроение окончательно, а я и забыть уже успела.
— Не бойся. — Александр прижал меня к себе. — Все будет хорошо.
Интересно, кого он пытается подбодрить — себя или меня? Скорее всего, себя, я почему-то успела успокоиться и была абсолютно уверена, что ничего ужасного не случится. Но разве ему это докажешь?
— Я знаю, — вздохнула я, стараясь, чтобы в голосе было побольше трагизма.
Прощание же было выдержано в жанре трагикомедии. Василиса изображала из себя безутешную невесту, отпускающую жениха на войну, уткнувшись носом мне в плечо. Я почувствовала себя эдаким средневековым рыцарем, мне даже захотелось успокаивающе похлопать ее по плечу закованной в железные доспехи рукой или мечом по спине постучать для подбадривания.
— Да ладно тебе, — не выдержала наконец я, беспомощно озираясь по сторонам в поисках поддержки. — Можно подумать, в последний раз видимся.
— Я переживаю за тебя, — всхлипывала она. — Ты столько для нас сделала.
— Елисей! — взмолилась я. — Ну сделай же что-нибудь! Я не хочу ехать в мокрой одежде.
Королевич отодрал от меня упирающуюся принцессу, и она тут же принялась орошать слезами его плечо. Такое впечатление, что ей было все равно, в кого утыкаться. Мне, собственно, тоже, главное — не в меня.
Король сдержанно и учтиво поцеловал мне руку, высказав несколько скупых общих слов. Хоть этот не стал на шею бросаться — уже радует. Наверное, подсчитал убытки, мною нанесенные его летней резиденции.
— Значит, через два месяца увидимся, — подтвердил он, пожимая Александру и Виктору руки.
— Да, конечно.
— А что будет через два месяца? — полюбопытствовала я, не припоминая в перспективе ни одного важного события.
— Наша свадьба, дорогая, — как-то подозрительно тихо сказал Александр.
— А… э… У меня что, склероз? Почему я об этом не знаю?
— Я просто не успел тебе сказать.
Нет, это нормально? Он решил все без меня, за меня и чуть ли не против меня, а потом еще имеет наглость сознаться, что он не успел мне ничего сказать! Мило! Мы вроде собирались назначить день по возвращении в Трехгорию, а тут на тебе, пожалуйста…
— Хорошо еще, что вообще сказал, — обиженно фыркнула я. — А то представляешь, ты меня в церкви ждать будешь, а я ни сном ни духом.