Свернув к центральной площади, мы наткнулись на кучку мелких ребятишек, которые что-то рассматривали на дороге с присущим только детям всепоглощающим интересом. Мы подъехали ближе, но на нас не обратили внимания, и я, не удержавшись, заглянула сверху. Неожиданная тень все-таки заставила их поднять головенки. Около минуты они недоуменно меня рассматривали, хлопая глазками, а потом с радостными воплями: «Ура! Баба-яга вернулась! Тикаем, пока в суп не бросила!» — кинулись врассыпную.
— Я не пойму, тебя тут боятся или любят? — наблюдая за улепетывающими детьми, задумчиво спросил Виктор.
— Больше похоже на местную достопримечательность, — усмехнулся Александр, подхватил мальчонку лет восьми, пробегавшего мимо него, и усадил к себе в седло. Испуга в глазах ребенка не наблюдалось совершенно. Напротив, он сначала заверещал как резаный поросенок, а потом восхищенно уставился на князя и жадно спросил:
— А ты Кащей?
Детская проницательность меня иногда просто поражает тем, что почти никогда не ошибается. С возрастом люди тупеют.
— Да, я — Кащей Бессмертный, — сдерживая улыбку, кивнул Александр.
— Класс!!! — Восторга в глазах ребенка только прибавилось. Он нетерпеливо заерзал в седле, устраиваясь поудобнее и готовясь получить самую горячую информацию из первых уст. — И ты будешь завоевывать нашу деревню?
Логика потрясающая!
— Нет. А зачем? — несколько опешил Александр.
— Ну как же?! — подивился нашей непроходимой тупости мальчик. — А с Бабой-ягой сразиться, из леса ее выгнать?
Виктор фыркнул.
— Вообще-то я на ней жениться собираюсь, — совершенно серьезно ответил князь.
Ребенок округлил глаза еще больше, оглянулся на меня и ужом стек с коня на дорогу.
— Вообще-то я на ней жениться собираюсь, — совершенно серьезно ответил князь.
Ребенок округлил глаза еще больше, оглянулся на меня и ужом стек с коня на дорогу.
— Кащей Бессмертный на Бабе-яге женится! — звонким голосом на всю улицу закричал он, бросаясь к своим товарищам, поджидавшим его за ближайшим углом. Теперь на нас таращилась вся компания.
— Не знаю, как с остальными, но детей запугать тебе здесь не удалось, — как бы невзначай поддел меня советник. — Не внушаешь ты им должного трепета.
— А на тебя вообще внимания не обратили, — не осталась в долгу я.
— Зато и не засмеяли.
— У тебя еще все впереди. Дети просто обожают издеваться над взрослыми.
— Детей в принципе обмануть сложно, — прервал наши привычные пререкания князь. — Они хорошо чувствуют ложь и опасность, это им взрослые головы морочат.
— Вот, — назидательно подняла я вверх указательный палец. — Так что, Виктор, ты готовься, готовься. Местные жители фантазией не обделены.
За подобными рассуждениями и под восхищенными взглядами ребятни мы достигли центральной площади, возле которой располагался дом старосты. Туда-то мы и направлялись, собственно.
Дом главы этой деревни мало чем отличался от прочих, разве только был обнесен не таким дырявым забором и огород побольше, во всем остальном он терялся среди прочих домиков. Если не знать, то и не догадаешься ни за что.
Мы спешились у ворот. Никаких злобных псов, желающих разнообразить свое меню за наш счет, в пределах видимости не наблюдалось. Я вообще хотела пойти одна, но Александр с Виктором были против (скорее всего, после моих красочных рассказов об этом дивном месте), поэтому мы, получив не очень вежливое разрешение, вошли в дом.
Староста, пожилой щупленький мужичок, сидел за столом и зашивал старые валенки. Это летом-то. Хотя небезызвестная поговорка гласит — готовь сани летом… Что ж, хоть в этом жители Забытков оказываются практичными, уже можно за них порадоваться.
— Явилась, значит, — проворчал он, поднимая на меня глаза от шитья и буравя не самым дружелюбным взглядом. — А мы уж обрадовались. Не зря я говорил, что нечисть так просто не извести. А чтоб она сама ушла, такого вообще никогда не было.
Виктор сдавленно закашлялся за моей спиной. Похоже, определение моего социально-видового статуса согрело его ехидную душу.
— Я по делу, — сдержанно сказала я, почему-то твердо веря, что мое спокойствие принесет хорошие плоды.
На меня посмотрели не столько подозрительно, сколько удивленно. Ничего хорошего староста от меня не ждал. В общем-то он прав по-своему, отношения наши и раньше оставляли желать лучшего. Я сунула ему под нос свою дарственную. Он осторожно взял ее, будто я предлагала ему голодную пиявку, и внимательно изучил, только что на зуб не попробовал. По мере изучения документа лицо старосты меняло свои цветовые оттенки от девственно-белого до багрово-красного.
— Липа это! — наконец изрек он. — Филькина грамота.
— Что?! — Я начала заводиться. Не быть мне никогда дипломатом. — Вы считаете личную подпись короля Расстании филькиной грамотой?!
Возникло жуткое желание срочно пожаловаться нашему венценосному правителю на такое наплевательское отношение к его автографу, но его поблизости не было.
Интересно, что бы король с ним сделал?
— А какого рожна тебе сам король будет такие подарки делать? — продолжал настаивать староста. — Тебя на костре должны были сжечь давно.
— Это за какие такие коврижки? — уже всерьез кипятилась я.