Я было подумал, что дело идет к выяснению отношений на кулаках, но ошибся. Порядком продувшиеся игроки собрали комиссию из четырех человек (от фракции шулеров в нее вошел Знаток). Комиссия уединилась под тентом выбранной для совещания арбы вместе с Кунни, и с полчаса оттуда доносился глухой бубнеж, недвусмысленно свидетельствовавший об интенсивно идущей там словесной разборке.
Затем все ее — разборки этой — участники выбрались снова на свет божий и разбрелись среди остальных спутников. Те сбились в кружки вокруг каждого из них и принялись оживленно перешептываться. При этом все они то и дело со значением косились в мою сторону. Исключение составлял только сам Кунни, отошедший к костру и принявшийся не спеша доедать остатки походного варева из котелка.
Мне ужасно хотелось спросить его, что именно он наплел честной компании, но не стоило афишировать наше с ним близкое знакомство. Так что я и сам принял значительный вид и начал готовить своего Нельсона к продолжению пути.
* * *
Вечер, а затем и стремительно опустившаяся на Странный Край ночь застали нас на подходе к основной цели путешествия всех (кроме меня и Кунни) путников нашего каравана — к городу больших ярмарок Маддикешу. Этот путь мы проделали в почти торжественном молчании. У ворот города наши спутники торжественно попрощались с нами, вручив некие свои дары, считавшиеся символическими. Почти никто из них не произнес ни слова, кроме общепринятой здесь формулы благодарности и прощания. Попрощался со мной для проформы и Кунни. Попрощавшись, отправился в город уточнять виды на ночлег.
Попрощался со мной для проформы и Кунни. Попрощавшись, отправился в город уточнять виды на ночлег.
Один только Знаток, пожимавший мне руку последним, еле слышным шепотом осведомился:
— Это правда — то, что рассказал ваш парнишка? Ответом ему послужило мое величественное молчание. Чем же еще я мог ему ответить?
— Это правда, — уточнил Знаток, — что вы продали ему магию везения в игре?
Я чуть не поперхнулся. Вот что, оказывается, наврал им хитрец Кунни! И себя защитил от обвинения в примитивном шулерстве, и мой «политический капитал» умудрился приумножить.
— Да, — с достоинством в голосе ответил я так, как будто речь шла о чем?то само собой разумеющемся. — Я оказал молодому человеку эту услугу…
Знаток склонил голову набок и из этого положения заглянул мне в глаза. Напоминал он при этом озадаченного попугая, заглядывающего в пасть удава.
— И правда, — продолжил он свои еле слышные расспросы, — что платить за это так страшно?
Разумеется, я не имел ни малейшего представления о том, что там наврал Кунни про цену карточного счастья, но опыт построения неопределенных ответов у меня накопился уже солидный.
— Страшно — понятие относительное, — ответил я с предельно умным видом. — То, что страшно для вас, оказалось вполне приемлемо для этого юноши…
Знаток сокрушенно покачал поблескивающей в свете звезд головой.
— Молодой человек, должно быть, еще ничего не понимает в жизни… — произнес он с горечью в голосе. — Ни?че?го! Я бы, — добавил он, помолчав немного, — никогда не согласился на это… Ни?ког?да!
Сообщив это свое мнение, он печально повернулся ко мне спиной и, прихрамывая, заспешил к воротам. На память он тоже оставил мне свой подарок — карту из местной колоды с изображением зеленеющего дерева. В земных колодах игральных карт такой нет. Карта была крапленой.
* * *
Я дождался возвращения Кунни в рощице у ворот Маддикеша. Тут собралась целая компания таких прибывших на ночь глядя путников. Одни собирались провести ночь прямо здесь, на лоне природы, другие, как я, отправили гонцов в город побеспокоиться о ночлеге. Первые уже раскладывали спальные мешки, разбивали палатки и договаривались между собой о ночном дежурстве у костра. Вторые в ожидании гонцов перебрасывались отдельными фразами, знакомились, травили дорожные байки.
Ждать пришлось довольно долго. Появился Кунни, встревоженный и помрачневший. Основной новостью, которую он привез, было то, что в городе пахло Темными. Основные места постоя проезжих магов были сейчас покинуты и, похоже, стали напоминать собой ловушки. Кто?то из магов, побывавших в городе прошедшим днем, оставил на этот счет свои знаки?предупреждения.
Немного посовещавшись, мы с Кунни решили миновать город стороной и заночевать подальше от слишком многочисленной и разношерстной компании, собравшейся в роще у ворот Маддикеша. У Кунни на этот счет было присмотрено неплохое местечко в стороне от главных дорог и трактов. Судя по всему, ему немало пришлось поколесить по Риккейскому анклаву, выполняя разнообразные поручения мэтра, и он неплохо знал особенности здешних мест.
Место, им выбранное, было и впрямь неплохим. Располагалась эта крошечная полянка не так далеко от реки, чтобы быть заметной в прибрежном кустарнике на фоне темной стены камыша, но и не так близко, чтобы нас протягивало речной сыростью и холодом. Кроме того, Кунни усмотрел в здешней почве некую «магическую грибницу» и остался этим очень доволен. Некоторое время он колдовал, посыпая периметр нашего ночлега порошками и спорами из припасенных для такого случая кожаных кисетов, потом — опять?таки не без помощи магии — разжег небольшой костерок, который давал очень уютное, какое?то надежное тепло и совсем не дымил.
Светлое пламя его было на редкость прозрачным, не заметным издалека.
— Будем дежурить по очереди, — сказал Кунни. — Но можешь не очень вибрировать: место само нас защищает. Если надо — спрячет. Если надо — разбудит.