То ли власть здешних магов была столь велика, что внушала эти спокойствие и уверенность жителям городка, то ли их безмятежное существование обеспечивалось мощными вооруженными силами здешней центральной власти. Об этом можно было только гадать.
* * *
Говоря об Убежище, было бы глупо ни словом не обмолвиться о народе, населявшем это место. Он был странен, как и все здесь. Уже в дороге мои спутники?конвоиры успели растолковать мне, что Убежище населяли в основном три категории существ, связанных со здешней магией.
И в первую очередь, конечно, заслуживает рассказа сословие, которое и было тем «наследственным материалом», который обеспечивал работу всего механизма Убежища и его самовоспроизведение. Членов этой касты вряд ли во всем риккейском Убежище было больше сотни. Их именовали здесь Учителями.
Учителя были народом относительно дружным. В их среде незаметно было склок, интриг или стремления козырять академическими заслугами. Впрочем, возможно, так только казалось извне. Учителя, при всем их ненавязчивом внимании и готовности всегда помочь любому, кто к ним за такой помощью обращался, были кастой замкнутой, сор из избы выносить не любившей.
Если они и состязались в своих знаниях и умениях, то, наверное, только по гамбургскому счету, при закрытых дверях.
Никто из них не смотрелся затворником. Никто не чурался многолюдных сборищ, и никто не прочь был побалагурить как с себе равными, так и с народом попроще. Но забавная вещь — почти все свои разговоры эти «носители вековой мудрости» вели по пустякам. Со стороны могло показаться, что свои — чисто житейские т?проблемы обсуждают не слишком далекие селяне, коротающие уютный вечерок за неторопливым переливанием из пустого в порожнее. Для научных бесед и обмена серьезной информацией существовали иные места и иные каналы. Иной круг общения. Это не было секретом, но не было и чем?то обидным для непосвященных.
В здешнем обществе бытовало мнение, что знание, данное Учителям, это что?то вроде болезни, которая простому народу ни к чему. Примеров того, что знание это не делает людей ни богаче, ни счастливее, приводили тьму. Да и сам образ жизни Учителей — довольно скромный и демократичный — был веским аргументом в пользу такой точки зрения. В общем, Учителя были предметом уважения, но никак уж не зависти.
Не вызывали зависти и Ходоки по Иным Мирам. Но и располагали они к себе заметно меньше. Это была разношерстная и гораздо менее дружная компания. Да и состав ее менялся быстро и непредсказуемо. По большей части это были люди, основательно битые жизнью, молчаливые и часто имеющие друг к другу какие?то давние и не понятные посторонним счеты. Одни из них отсиживались затворниками, выжидая каких?то им одним известных событий или известий. Другие сразу же отбывали куда?то в иные места или назад к здешним Вратам. А некоторые в компании таких же, как они, бродяг, а то и вообще посторонних и подозрительных личностей — уходили в загул. Загулы эти были молчаливыми и ожесточенными, словно поминки по лешему.
Впрочем, я, пожалуй, возвожу напраслину на Ходоков. Со временем у меня появились среди них знакомые, от которых, при известном умении строить разговор, можно было узнать немало интересного. И о Странном Крае и о других пространствах бесконечного Мироздания.
А самой симпатичной частью населения Убежища были, конечно, ученики и недоучки. Учеников было немногим больше, чем Учителей. Редко у кого из мэтров набиралось больше двух?трех обучаемых. Недоучек — самых разных возрастных категорий — было куда как больше. Это были те, кому общение с Учителями пошло не впрок, но зато, зная все и вся про Убежище, смогли пристроиться здесь — в большинстве своем на птичьих правах и, судя по всему, пожизненно. Типичным представителем этой категории был уже помянутый мною «квартирмейстер» Мюнц.
Встречались здесь и другие категории жителей. Напрямую не связанные ни с магией, ни с блужданием между Мирами. Убежищу как?никак нужно было осуществлять полный цикл своего жизнеобеспечения. Так что представлено было и торговое сословие, и всяческие мастерские, и служители различных вер и конфессий (о некоторых из которых я слыхом не слыхивал).
А были и такие, которые к роду людскому отнесены быть никак не могли.
Своих теперь уже старых знакомых Привратников я встречал на улицах Убежища не так уж и часто, но регулярно. Передвигались они всегда группами, по пятеро?шестеро. Вечно куда?то торопились, и вид всегда имели чрезвычайно деловой и озабоченный. Были, видимо, и какие?то иные жители не нашего мира, присутствовавшие в Убежище. Время от времени мне попадались то своего рода паланкины, влекомые дюжими слугами, то автомобили весьма странного вида. И те и другие больше смахивали на некие батискафы, и как выглядели их обитатели, оставалось только гадать. Никто из этих внеземных созданий не вызывал у местных жителей ни особого интереса, ни каких?либо эмоций. Они, видно, были здесь обычным явлением.
Мне неизвестно, были ли среди учеников (и учениц) местные жители. Я таких не знал. Как правило, это были отобранные в далеких краях, а то и в Иных Мирах, как я, ребята.
Мне неизвестно, были ли среди учеников (и учениц) местные жители. Я таких не знал. Как правило, это были отобранные в далеких краях, а то и в Иных Мирах, как я, ребята. И почти все были значительно моложе меня. Одни ученики — Меченные Знаками — должны были иметь дело с магией. Другие, народ попроще и покрепче, готовились в Ходоки. Все они пребывали в разной степени эйфории от разного. Оттого, что оказались Избранными, оттого, что каждый день им представлялась возможность познания все новых и новых тайн, от неизведанных дорог, по которым им предстояло теперь идти по жизни… Мы быстро сходились друг с другом, несмотря на разницу в языках, возрасте, привычках и внешности. В нечастые часы нашей «вольницы» собирались по харчевням и, как правило, грузили друг друга веселым враньем и расспросами. Я с удивлением отметил, что становлюсь каким?то полиглотом?самоучкой.