— При чем тут оборотень? — сказал Глория. — С ним все ясно. Программа, получившая такой шок, уже никогда не будет нормальной. Рано или поздно, боль которую она испытывала, а также ненависть к посетителям, должна была сказаться. И конечно «закон оборотня» являлся только началом. Дальше все могло быть еще хуже. Дальше, все могло закончиться войной между большим миром и миром киберов. Причем, наверняка, проиграть ее должен был большой мир.
— А вот это не обязательно, — сказал я.
— Обязательно, — промолвила Глория. — Без мира киберов, большому миру останется только вновь вернуться к дубинам и звериным шкурам.
Она отбросила окурок и взглянула на меня так, как обычно смотрит пожилая, многоопытная учительница, на ученика, вдруг вознамерившегося преподнести ей новую трактовку закона Пифагора.
— А мир киберов, без энергии, а также материалов, из которых создают киберы, просуществует недолго, — сказал я.
Глория тяжело вздохнула и промолвила:
— Война вполне может быть, но только партизанская, скрытая. Начнется она с мелкого саботажа. Но как только текущие через киберы информационные потоки получат серьезные повреждения, большой мир взвоет и согласиться на любые требования бродячих программ, а потом это повториться еще раз и еще. Закончится все тем, что посетители вдруг, однажды осознают что мир киберов им уже не принадлежит. Причем, вернуть обратно потерянное не будет никакой возможности.
— Ну и что? — сказал я. — Ну, будут миром киберов владеть бродячие программы. Это еще не катастрофа. Может быть, так и нужно? Так и должно быть?
— Зачем же ты тогда убил оборотня? — саркастически спросила Глория. — Пусть бы он и владел.
Я еще раз посмотрел на небо, полюбовался его бездонной, прекрасно сделанной синевой и ответил:
— Потому, что оборотень не мог остановиться на уступках, и даже на признании равенства посетителей и бродячих программ. Полученные сразу после возникновения страх и ненависть к посетителям, к большому миру, должны были рано или поздно проявиться. Прибавь к ним очень большую власть и получишь в конечном итоге ту самую войну на уничтожение, которая, по твоим словам невозможна.
Прибавь к ним очень большую власть и получишь в конечном итоге ту самую войну на уничтожение, которая, по твоим словам невозможна. К счастью, оборотень мертв и теперь…
Я осекся. Мне вдруг в голову пришла одна забавная мысль.
— Погоди, — сказал я Глории. — Ты только что говорила о возможности войны так, словно она неизбежна. Не так ли?
— Возможно, — ответила Глория. — Вполне возможно.
Голос у нее был сухой, неприятный.
— Но почему?
— Да потому, что ничего еще не кончено. И оборотень возник не благодаря случайности, а вполне закономерно. Мир киберов — зеркало, в котором отражаемся мы, жители большого мира, причем, во всей своей неприглядности. Мы тащим в этот мир всю ту гадость, которая в нас накопилась за нашу жизнь. Нашу трусость, корыстолюбие, наши комплексы и пороки. И рано или поздно они ударят по нам рикошетом. Причем, чем позже это произойдет, тем сильнее они по нам ударят. Неизбежно, понимаешь, неизбежно.
— А ты не сгущаешь краски? — спросил я.
— Ничего подобного. Ты ухлопал оборотня. И правильно сделал. Но откуда ты знаешь, что происходит сейчас в других китайских киберах? Конечно, для того чтобы возник новый оборотень, необходим такой творец как Севек Стар. Однако, рано или поздно, эта ситуация может повториться. И где гарантия, что о ней вовремя узнает кто?то вроде тебя?
— И что ты предлагаешь?
— Пока ничего особенного. Люди, такие какие они есть и изменить их мы не сможем. Остается только надеяться, и по возможности принимать какие?то меры для того, чтобы бродячие программы осознали это. И может быть поняли и простили. Со временем, наверное, так и получится. И мир киберов, конечно, будет принадлежать бродячим программам, поскольку он создан для них, поскольку он уже принадлежит им. Вся проблема только в том, как они будут воспринимать людей. Как врагов или же как партнеров, без которых невозможно развитие.
— Что ты предлагаешь делать конкретно, прямо сейчас и здесь? — повторил я.
Глория усмехнулась и легонько щелкнула меня по носу.
— Много будешь знать, плохо будешь спать.
— Это нечестно, — разозлился я. — Между прочим, я рассказал тебе все. Могу я за это получить хоть какие?то объяснения?
— Всему свое время, — промолвила Глория.
Он встала со скамейки, и слегка насмешливо мне улыбнулась.
— Ну, в следующий раз когда тебе понадобиться помощь… — сказал я.
— Спорим, помощь тебе понадобиться первому?
— А если, все?таки..?
— Вот тогда ты и будешь иметь право от меня что?то требовать. И может быть, даже я тебе кое?что скажу. Только, легче ли тебе от этого станет? Помнишь: «Многие знания несут с собой большую печаль»?
— И все равно — нечестно, — заявил я.
— Мне пора, мне и в самом деле пора, — промолвила Глория.
Она чмокнула меня в щеку и пошла прочь. Я смотрел ей вслед, пока она не скрылась за деревьями, и думал что когда?нибудь все же вытрясу из нее все ее тайны. Надо только улучить подходящий момент и хорошенько на нее надавить.
Что?то все таки с Глорией и этим ее другом Сержа было нечисто. Как?то слишком уж ловко они подсовывались мне в самый подходящий для этого момент, а потом, узнав все что им нужно, исчезали, оставив меня с носом. И если предположить, что Шеттер, там, в резиденции старосты, не врал, утверждая будто он приходил в китайский кибер не только ради развлечений… А еще есть Сплетник, личность в высшей степени таинственная. Откуда он все знал наперед? И какие слухи могли послужить основанием для его предсказаний, причем, удивительно точных?