— Вы дрались нечестно… — попытался оправдаться я.
— Да ну? На войне нет нечестных приемов. В учебных боях не засчитывают удары, нанесенные с разрывом между крестовиной и рукой — но в настоящей драке никто не обращает на это внимание… Еще партию?… Второй бой оказался еще короче — пока я парировал удар справа, генерал кулаком ударил меня в солнечное сплетение. Пока я валялся в его ногах, глотая воздух будто рыба, выброшенная на берег, генерал бросил:
— Однако партия… Когда я все же отдышался, мне захотелось сделать какую?то гадость. Я сказал:
— Но я знал человека, который дрался лучше вас… Дрался бы…
— Бы?
— Бы… — я рассказал ему про слепого Мастера Мечей из Тебро и заметил, что будь у него глаза, равных ему не было бы…
— Не факт… Будь у него глаза, он бы стал таким как все. И может статься, дрался бы как обычный человек. Знаешь, был такой случай… В одной крепости рекрутов учили на мечах, что в два раза тяжелей боевых. Только на них
— а потом выяснилось, что обычным оружием они драться не умеют. Не правильно рассчитывают силу удара… Хочешь еще драться? Я отрицательно покачал головой.
— Ну что ж, — сказал генерал, — чему?то ты сегодня научился… пошли обедать.
Вечерами, уже после ужина мы играли в солдатики. Рейтер приносил коробки с оловянными бойцами — ландскнехтами, кирасирами, лучниками. Он клал меж нами карту и произносил заклинания, после которой на ткани вырастали горы, начинали шуметь леса в четверть дюйма высотой. Даже вода в реках будто текла — когда генерал отвернулся, я опустил палец в магическую воду. Она холодила, но была совсем не мокрой. Генерал научил меня простому заклинанию, создающему туман войны. Чтобы ввести фактор риска, мы бросали простые игральные кости… Генерал сказал про них:
— Пользительная вещь — знал бы ты как сильно тесеры смещают тересы… Первый бой, как водится, я проиграл — лобовая атака захлебнулась, при попытке обходного маневра кавалерия завязла в болоте.
— Сам виноват, — подытожил генерал, когда позиции были раскрыты, — тебе бы стоило забыть, что за противник перед тобой. Твой обхват был слишком широким, а за дефиле стоило бы драться решительней…
— Но, господин генерал, в реальном бою вы выставили эту бригаду с другой стороны.
— А кто тебе сказал, что мои действия — последняя истина? Искусство стратегии всегда в развитии, даже в течении одной битвы… А вообще?то мне этот бой никогда не нравился — всегда хотелось переиграть… Но уже через неделю я одержал первую победу. К моему удивлению, к поражению Рейтер отнесся спокойно:
— Надо же… А я все думал, что ты держишь эту группу в резерве…
— У меня не было резерва с самого начала.
К моему удивлению, к поражению Рейтер отнесся спокойно:
— Надо же… А я все думал, что ты держишь эту группу в резерве…
— У меня не было резерва с самого начала.
— А тыловое охранение? В случае восстания тебе бы пришлось брать один и то же город два раза…
— Надо было додавливать основную группировку, — ответил я. Генерал кивнул:
— Иной бы не засчитал такую победу… Но не я. Жизнь же засчитывает и не такие виктории… Поздравляю, лейтенант!
А однажды, в самые лютые морозы, меня опять разбудил крик. И когда я вскочил в кровати он еще звенел в моих ушах. Стояла глубокая ночь — тишина, была такой, что я слышал как бьется мое сердце. Мне не хватало воздуха — я вышел из комнаты и отправился в зал. Я прошел мимо комнаты генерала — там было тихо и темно. Рейтер спал. Я открыл дверь и поднялся на палубу корабля. На улице было холодно. Шел снег — верней какой?то его вид, что бывает только на берегу: мелкой крупой, которая летела с небес и секла будто плеткой. Когда снежинки падали на палубу, ветер тут же сметал их вниз. Снег тут же смешивался с пылью и собирался в дюны по углам и у деревьев. В свете луны он казался черным. Где?то далеко выла какая?то тварь. Может собака, а может холод выгнал к городу волка?одиночку, который теперь оплакивал этот мир. Я не знаю, сколько я простоял, пока не услышал за спиной голос:
— Что, лейтенант, не спится? Он подошел неслышно как приведение, но он не испугал меня — разве может одно приведение испугаться другого.
— Я разбудил вас, господин генерал? Он отрицательно покачал головой:
— Пить захотелось. А когда поднялся, увидел, что дверь открыта… Почему не спишь? И я решил рассказать ему все. Абсолютно все… К моему удивлению, генерал к рассказанному отнесся серьезно. Серьезно, но спокойно.
— Ей плохо… Но тебе не стоит так переживать, а тем более делать глупости — женщину не так просто сломить… Гораздо сложней, чем мужчину. Вообще женщины если не сильнее, то выносливей нас… Если ты хочешь ее спасти
— спасай, но только когда решишь, что ты в силах сделать это. Иначе ты погубишь себя, а значит и ее… К тому времени я понял, что Рейтер знал о женщинах все. Что с того, что в его жизни была только одна женщина — она была для него половиной мира. Он знал ее разной — он знал ее по разному… Одна из многих тысяч, но тысячи сливались в одной.
— Пошли в корабль, заболеешь ведь… — генерал развернулся и пошел к двери. Я последовал за ним.
Однажды во время обеда, генерал спросил меня, что я собираюсь делать, когда уйду с корабля.