— Есть, говорю, хочется. Шеель покопался за пазухой и подал мне маленький комочек коричневого цвета.
— Держи…
— Что это?
— Жвачка. Имперская служба снабжения постаралась — жвачка со вкусом хлеба и говядины. Я покачал головой:
— Нет, спасибо. Поднявшись на ноги добавил:
— Выступаем…
Я знал — нас искали. Ведь в самом деле не может же целая хоругвь раствориться в воздухе. Нас спасало только одно — в наступающих и отступающих частях творилась неразбериха. Мы петляли лесами и полями, пытаясь сбить со следа возможных преследователей. Если мы сталкивались с кем?то, я уводил хоругвь в сторону, забираясь в глубь. Я понимал — люди не железные. Им надо спать, пить, есть. Коней опять же нужно кормить. Чтобы дать людям хоть какой?то отдых, я увел хоругвь в совершенную глушь, куда, может, быть не долетели все проклятия войны, где не шли линейные части, куда не достали патрули.
Им надо спать, пить, есть. Коней опять же нужно кормить. Чтобы дать людям хоть какой?то отдых, я увел хоругвь в совершенную глушь, куда, может, быть не долетели все проклятия войны, где не шли линейные части, куда не достали патрули. И действительно — мы нашли небольшую деревушку. Она не значилась на картах, и быть может, именно это ее и спасло. Мы заняли ее под вечер. Я еще раз попросил солдат без нужды не задевать штатских, Шеель распорядился насчет патрулей и постов, и солдаты разошлись по квартирам. Ночь прошла спокойно. Верный устоям прежнего командира, я дал солдатам досмотреть сны. Проснувшись рано, я обошел посты и отправился на реку. Вода была слишком холодная, чтобы купаться и я только умылся. Меня не было в деревне не так уж и много, но вернувшись в деревню, я уже не застал былой тишины. Почти вся хоругвь собралась на центральной площади. Здесь же собралась, наверное, вся деревня. Солдаты пропустили меня — в центре я увидел Шееля, который спорил с солтысом.
— Что за шум… — начал я.
— Сейчас будет тебе и драка… — мрачно ответил Шеель, сжимая рукоять сабли. Тут запричитал солтыс:
— Да нешто так можно?.. Мы ведь вас приютили, обогрели, а ваш… Как оказалось, один солдат какими?то правдами?неправдами затащил на сеновал девицу. Не знаю, что он там ей наговорил, на что она надеялась, но все оказалось просто до пошлости. Солдат уже собирался приступить к делу, но девчонка вырвалась. Как раз мимо проходили кметы, которые пришли на помощь и скрутили солдата его собственным ремнем. К вящему его позору это оказалось легким делом: его сабля завалилась за огорожу, а штаны — спущены. Наверняка крестьяне хотели его тихо придушить, надеясь на то, что никто особо искать его не будет (и действительно не искали бы). Но теперь солдат заорал о помощи. Крик услышал патруль и поспешил выяснить причину шума. Но, разумеется, этим всем дело не ограничилось, и к тому времени, когда конфликтующие стороны прибыли на площадь к ним присоединилась вся деревня и хоругвь соответственно. Крестьяне были настроены решительно — в руках они сжимали серпы, топоры, просто выдернутые из забора колья. Я разглядел несколько боевых кос — глеф. Дело становилось серьезным. Здесь же была и виновница всего этого шума — девчонка лет пятнадцати с курносым носом и лицом, покрытым веснушками…
— Хоть бы красивая была, — бросил Шеель, — а так ведь…
— Говорят, первая война возникла из?за женщины. — почему?то вспомнилось мне.
— Глупости. Война из?за женщины была третьей. Первой была войны за еду, вторая — за сон… Я спросил:
— Как думаешь: чтобы сделал с ним Дель Тронд?
— Если бы изнасиловал — повесил бы на первом суку, а здесь — даже не знаю… Так ты можешь судить его только за неповиновение приказу.
— Но он же хотел…
— Старик, «хотел» или «сделал» — это две разные вещи. А «хотел и сделал»
— так вообще третья. Мне, к примеру, тоже давно хочется женщину. И что теперь?.. Я промолчал. Солтыс о чем?то скулил меж нашими конями. Мне вдруг захотелось его ударить. Просто со злобы — что мы тратим время неизвестно зачем, но больше от того, что…
— Что делать, Шеель, что делать… — вырвалось у меня. Он безразлично пожал плечами, будто все вокруг его не касалось:
— Решай сам… И я решил. Решил резко, будто бросился в омут:
— Виновен! От слова вздрогнул даже я. Замолчал солтыс. Мне пришлось повторить:
— Мой приговор: виновен! Виновен в нарушении приказа и попытке изнасилования. Я прощаю, что принадлежит мне и вручаю его в руки гражданской власти. Повернувшись к солтысу добавил:
— Он ваш!
— Осторожней, — шепнул Шеель, — солдаты не станут тебе подчинятся.
Тебя низложат…
— Если они мне не подчинятся сейчас, то командовать нам будет не кем… Конечно, это было не совсем так — крестьян было хоть и больше, но вооружены они были плохо, а обучены еще хуже. Хоругвь бы выкосила все село, но пара таких побед была бы равна полному разгрому.
— Нам пора! Я развернул коня и поехал прочь. За мной тронулся Шеель, а потом вся хоругвь. Неудавшийся насильник догнал нас за пять миль от села. Что с ним произошло, он не говорил, но я заметил, что он неспокойно сидел в седле и подкладывал под задницу мягкие вещи. Крестьяне, наверное, сбитые с толку не начатым преступлением, ограничились простой поркой. Его могли казнить — но не стали. Его жизнь продолжилась. На некоторое время.