— Готовься, — еще раз пропищал взгляд. — Можешь в виде аванса угостить его.
— Перетопчется, — сказал я. — Вот будет информация…
Взгляд покрутил острым носиком, и побежал дальше. Я еще раз посмотрел на Сплетника. Тот, как раз в этот момент, довольно заинтересовано рассматривал бедных посетителей и, соответственно, на меня никакого внимания не обращал.
Ну и ладно. Как нибудь разберусь в происходящем сам.
Ну и ладно. Как нибудь разберусь в происходящем сам. Заодно и сэкономлю деньги.
И все же… Не слишком ли много за сегодняшний день предупреждений? Громилы, Сплетник… К чему бы это?
-… Может ли совершивший такие ужасные ошибки, хотя бы попытаться, хотя бы помыслить о том, чтобы чему?то меня учить? — спросил Хоббин.
Глаза у него были выпучены больше обычного, а коротенькая ручка патетическим жестом вскинута вверх, к потолку.
— А ты… а ты… — прошипел Ноббин.
Ноги его выбили под столом длинную, словно молитва дьячка?заики дробь.
— Ша, хватит, — сказал я. — Вам не надоело? Стыдно смотреть, особенно почти постороннему человеку.
— Ты — не человек, — буркнул Ноббин. — Ты такая же бродячая программа, как мы.
— Да неужели? — съехидничал я. — Кажется, кто?то мне совсем недавно объяснял, что считает меня себе не ровней.
— Стоп, — быстро сказал Ноббин. — Мы имели в виду твой статус, а не состояние, не то, кем ты физически в данный момент являешься. Это — большая разница. А если вдуматься…
Я замахал руками.
— А вот теперь прошу меня не перебивать. У меня к вам, обоим, есть один вопрос. Серьезный.
— Серьезный? — переспросил Хоббин и, немного подумав, милостливо кивнул. — Хорошо, давай свой вопрос.
— Может ли программа, обладающая достаточно развитой личностью, покончить с собой усилием воли? Ну, просто приказать себе перестать существовать и тут же исчезнуть.
— О! — сказал Ноббин. — Да, запросто.
— Ты пропустил слова «достаточно развитой личностью», — подсказал Хоббин. — Это — уже серьезно. Тут могут быть и варианты. Прежде всего хотелось бы знать, насколько эта личность развита?
— Достаточно, чтобы производить впечатление какого?нибудь посетителя. Я вообще не уверен, была ли это бродячая программа. Может быть, самая настоящая личность?
— Исключено, — заявил Ноббин. — Посетитель? Покончить с собой? Исключено.
— А вот как раз и нет, — возразил ему Хоббин. — Как раз — наоборот. Посетитель имеет больше шансов покончить с собой, чем какая?то бродячая программа. В реальном мире они это делают запросто. А вот у бродячей программы есть определенные команды, без которых она просто не может существовать. В том числе и — инстинкт самосохранения.
— Но если эту программу подавить…
— Кому это может быть нужно? Программа, подвергшаяся такой операции, не проживет и получаса.
— Почему? Отрицательное информационное поле…
— Балда, — сказал Хоббин. — При чем тут отрицательное информационное поле? Ты считаешь, что никто, кроме тебя, из здесь находящихся не знает как оно действует?
— Ну да, ну да, — промолвил Ноббин. — Тут ты прав. Конечно, этому проклятому полю требуется гораздо большее время.
— Вот именно. И я, говоря о том, что программа, у которой нарушат работу инстинкта выживания, не проживет и получаса, имел в виду несколько иное.
— А именно?
— Ее прихлопнет первый же встречный мусорщик. Он?то моментально определит, что перед ним программа с нарушением основных принципов жизнедеятельности бродячих программ. Ты понимаешь, насколько она может быть опасна?
Ноббин задумчиво почесал голову и неохотно признал:
— Да, тут ты прав. Возможно.
— Не возможно, а прав, как всегда.
— Вранье. Прав ты бываешь очень редко.
Прав ты бываешь очень редко. Однако сейчас, и я готов это признать, ты близок к истине.
— А я…
Я решил, что настала пора вмешаться.
— Может, сейчас стоит забыть о спорах?
— Да, ты прав, — сказал Ноббин. — Нас снова понесло. Понимаешь — скука. Ни одного стоящего клиента.
— И вообще, — предложил Хоббин. — Может быть, ты расскажешь нам все по порядку? Какая такая программа покончила с собой усилием воли? Где это произошло? Что сопутствовало? Вообще, все?все…
Тут они были правы.
Я заказал нам всем еще по кружке пива, дождался когда его принесут и начал рассказывать о своем визите в рельный мир, на кладбище и, самое главное, о том, во что оно вылилось. Закончил я на том, как «актер», одним усилием воли, покончил с собой.
— Ну?у?у… — разочарованно протянул Ноббин. — С чего ты решил, будто это самоубийство?
— А разве есть другие объяснения?
— Да сколько угодно. И самое первое: это подпрограмма?сторож. Она включилась, как только возникла опасность, что твой «актер» сболтнет что?то не то.
Я хмыкнул.
А ведь он был прав. Вот об этом?то я почему?то не подумал. Подпрограмма?сторож… Но все?таки, получается очень странно. Выходит, пославший громил, учитывал и тот вариант, при котором не они меня побьют, а я — их. Не слишком ли он преувеличенного обо мне мнения? Я победил лишь благодаря чистой случайности. Не оставь смотритель кладбища своего «Паука»… И все же, босс этих громил — подстраховался.
Кто он, этот Босс? Зачем он пытался меня запугать? И вообще, как он может знать о том, что у меня в ближайшие пару дней появится клиент? Не просто какой?нибудь клиент, а некий, строго определенный, предложение которого мне не следует принимать ни в каком случае.