— Нет, не я, — отмахнулся Антип. Судя по гримасе на его лице, он был совсем не рад, что начал эту тему.
— А тогда кто? — растерялась моя солнечная.
— Солнышко, вообще-то у людей двое родителей, — небрежно кинул я.
Селистена посмотрела на меня, потом на своего батюшку, словно не решаясь выговорить вслух то, что, с моей точки зрения, лежало на самой поверхности.
— Ты хочешь сказать, что матушка…
— Ничего я не хочу сказать! — Антип явно заметался, не зная, как сменить скользкую для него тему. Но надо знать мою благоверную: судя по тому, как засверкали ее глаза и нетерпеливо затарабанили пальцы по столу, так просто выкрутиться Антипу на этот раз не удастся. Вот человек, вроде и в политике спец каких мало, и в дворцовых интригах поднаторел, а с дочкой справиться не может. Надо будет учесть его ошибки, а то у меня ситуация еще более сложная — дочек-то две.
Как ни странно, помощь Антипу пришла, откуда он ее не ждал.
— Разрешите доложить! — рявкнул кто-то с порога трапезной, и милая семейная разборка была вынуждена потухнуть, еще толком не разгоревшись. Все обратили взоры на источник звука и конечно же увидели братьев Фрола и Федора, сиротливо мнущихся в дверном проеме. Вздох облегчения вырвался из груди премьер-боярина, появление ратников оказалось для него как нельзя кстати. Селистене осталось только заскрипеть зубами от бессилия и мстительно прищуриться.
Мол, погодите, этот разговор еще не окончен.
— Докладывайте, — тут же отозвался Антип, на радостях залпом осушив кубок медовухи.
— Так помощник прибыл, — зычным голосом гаркнул Фрол.
— С донесением от князя, — поддержал брата Федор.
— Мой помощник? — чисто для проформы уточнил премьер-боярин.
— Нет, не ваш, — словно извиняясь, ответил Фрол. — Даромира Серафимовича!
Не могу сказать, что я был в восторге от услышанного, скорее наоборот. Причем причин для такой моей реакции было как минимум три. Первая — это то, что Антип на этот раз, несомненно, выкрутился и допрос с пристрастием придется отложить. Вторая — это, конечно, послание от князя, не люблю я на дом работу брать, вредно это для здоровья. И третье… Да вы сейчас сами все поймете.
— Пусть заходит, раз пришел, — выдавил я из себя и тут же поймал как минимум три осуждающих взгляда.
— Дык он уже тут, — отозвался Фрол.
Спустя мгновение, словно иллюстрация к словам ратника, в горницу вошел мой помощник.
— Здравия всем присутствующим! — раздался приятный голос- Прошу прощения, что мешаю вашей трапезе, но дело действительно срочное. Князь хотел лично Даромиру Серафимовичу все рассказать, а он уже со службы домой отправился…
Еще три осуждающих взгляда: Антипа, Кузьминичны и, самое обидное, Селистены. Если так будет продолжаться, мое семейство во мне дыру прожжет. Ну да, устал вкалывать на благо Родины, отпросился сам у себя и ушел со службы на часок пораньше. Так чего шум поднимать, дело-то житейское.
— Так вот князь Бодун продиктовал мне свои мысли о благоустройстве города и велел передать пергамент вам, боярин, чтобы вы смогли за ночь их обдумать и утром высказать свои соображения на этот счет.:.
Ага, сейчас, разбежался. Князь решил на ночь глядя в государственного деятеля поиграть, а я своего законного отдыха должен лишаться? Держи карман шире! Ладно, завтра поутру просмотрю за завтраком, а уж свои соображения я могу вообще без подготовки вывалить, благо опыт имеется огромный языком молоть.
— …вот я и решил, раз дело срочное, княжеское, позволить себе побеспокоить вас.
С этими словами мой помощник вежливо поклонился и смиренно замолчал. Впрочем, тишина была совсем недолгой, ситуацию решил взять в свои руки Антип.
— Азнавур, дорогой, как я рад тебя видеть! Чего стоишь в дверях? Проходи, садись, — выдал премьер-боярин и жестом указал на свободный стул.
«Дорогой», «рад видеть»… Да я за все эти годы таких слов он него не слыхал, а этого самого Азнавура тестюшка постоянно так встречает.
— Давненько тебя не было видно, — подключилась Кузьминична, и в мгновение ока «а столе появились чистая тарелка и приборы.
Старая нянька прямо-таки засияла при виде моего помощника, даже не пытаясь скрыть свою радость. Антип так же приветливо улыбался в усы. И даже Селистена, несмотря на прерванный весьма важный разговор, не смогла удержаться и еле заметно расправила уголки губ. И это при живом-то муже!
— Чего не садишься-то? — удивился премьер-боярин, видя, что посланник князя в нерешительности продолжает мяться у порога.
— Так не положено мне, — густо покраснев (тоже мне красна девица!), отозвался Азнавур.
— Субординация.
— Даромир! — обратились ко мне хором Антип, Селистена и Кузьминична. Такого единодушия я что-то не припомню у этой троицы, надо будет записать где-нибудь. Хорошо еще, что Лучезара с Василиной в этом празднике жизни не участвуют, а то совсем тяжко пришлось бы.
— Да ладно, чего там, — сдался я под напором домашних, — проходи, садись.
Азнавур великодушно позволил себя уговорить и, передав мне пергамент, расположился за столом.
— Мне неловко признаться, но я очень люблю бывать у вас в гостях, — скромно потупился мой помощничек, тем самым вызвав целый поток радости у моих домочадцев.