— Папочка, а когда ты разберешься с этим противным Азнавуром? — вывела меня из задумчивости Лучезара, когда на дворе уже начинало светать. — Прямо утром или потерпишь до вечера?
— Лучше вечерком, — тут же подключилась Василина. — Романтичнее зло забарывать на закате! К тому же сейчас очень спать хочется.
От такой простоты я даже растерялся.
— Девчонки, я же вам все рассказал. Победить Азнавура мне под силу даже сейчас, но тогда я навсегда останусь Барсиком. Надеюсь, вы не хотите, чтобы ваш папа бегал по помойкам и ловил мышей?
— Так уж и по помойкам… — хмыкнула старшая близняшка.
— Если уж мы вредного Барсика кормили, прокормим и тебя, — не осталась в стороне младшая. — Миска молока у нас для тебя всегда найдется.
Ну хоть плачь, хоть смейся!
— Можно я все же останусь человеком? — на всякий случай спросил я и получил коллективный ответ:
— Можно!
— А раз так, нужно отыскать то, во что Азнавур спрятал свою собственную телесную оболочку. Предлагаю…
Договорить я не успел, меня уверенно прервала Селистена.
— Не нужно ничего искать, — выдала она, как отрезала, — он в яйце.
— Яйцо в утке…
— Утка в зайце…
Как вы догадались, эти «остроумные» фразочки принадлежали лисятам, за что сидящая ближе к матери Василина получила подзатыльник (Лучезаре на этот раз повезло). Этого следовало ожидать: всему на свете приходит конец, в том числе и железному терпению Селистены.
— Солнышко, поясни, пожалуйста, в каком яйце? — вернул я беседу в конструктивное русло.
— Обычном, — пожала плечами боярыня и, не дожидаясь последующих вопросов, пояснила: — Несмотря на то что у меня каждый день болела голова, все это время я все же спала с ним в одной комнате. Так вот невольно заметила: у него висит такое маленькое яичко…
Все присутствующие совершенно оцепенели в ожидании ее дальнейших слов. Кто с интересом, а кто и со здоровым чувством ревности. Однако усталая Селистена не замечала нашей реакции и продолжала как ни в чем не бывало:
— Но не простое, а золотое.
— Как?
— Почему?
— Где?
Каюсь, последний вопрос принадлежал мне.
Сбитая с толку боярыня пожала плечами.
— Ну да, в драгоценной оправе, на золотой цепочке висит на шее.
— Ах, ты в этом смысле… — облегченно выдохнули мы.
Селистена обвела нас глазами, и до нее стала доходить двусмысленность ее слов и нашей реакции.
— Да ну вас! — пылая словно маков цвет, рассердилась она. — Я дело говорю, а у вас какие-то глупости на уме.
— Нет-нет, в голове у нас все в порядке, просто устали, — поспешил успокоить я супругу. — Расскажи подробнее, что там у него висит?
И без того красные щеки Селистены покрылись еще одним слоем румянца, но, взяв себя в руки, она смогла поведать нам о своих наблюдениях. Итак, на золотой цепи, в богатой оправе на шее у Азнавура висит яйцо, размером не более перепелиного. Сим странным предметом он необычайно дорожит и не снимает даже на ночь. Во сне он также не оставляет его без контроля и постоянно придерживает рукой (в смысле яйцо).
— Что ж, яйцо есть колыбель жизни, ее начало. Вполне логично предположить, что именно там черный колдун хранит себя, любимого, — подвел я итог, и никто не стал со мной спорить.
Оставалось придумать, как заставить лже-Даромира извлечь на свет белый прежнего себя. Я прекрасно понимал, что сделать это должен сам Азнавур. Такое колдовство слишком сложное и чужого вмешательства не терпит. Дрогнет рука, и вместо новой жизни — яичница.
От раздумий на эту тему меня опять отвлекли близняшки. Оказывается, за это время они успели переговорить между собой и сейчас просто сияли от распирающей их идеи.
— Папочка, ты можешь нас послушать? — старательно сдерживая себя, обратилась ко мне старшая.
— Могу.
— Ты не просто моги, ты слушай! — все-таки не удержалась младшая.
Далее девчонки выдали мне свою версию развития дальнейших событий. Надо заметить, что поначалу я слушал их рассеянно, но потом две начинающие колдуньи целиком и полностью завладели моим вниманием. А после небольшой демонстрации их мастерства я вообще был вынужден признать, что план вполне заслуживает того, чтобы оказаться воплощенным в жизнь.
Как и следовало ожидать, Селистена оказалась категорически против участия дочек в предстоящих разборках, но после корректировки некоторых спорных моментов она сдала свои позиции. Никогда еще не работал в одной связке со своими детьми. Но когда-нибудь нужно начинать, так почему бы не сейчас?
Разошлись мы, когда уже окончательно рассвело. Хотя если быть точнее, то все мое семейство никуда и не уходило из детской, а всего лишь перестало бороться со сном и в одно мгновение засопело. Я по очереди лизнул в щеку детей, поправил лапой подушку жены, потрепал за ухом мирно спящих собак, расправил крылья и выпорхнул в окошко. Оно выходило на задний двор, и можно было не опасаться случайных свидетелей.
* * *
А что, не так уж и плохо! Пол под кроватью помыли, а заботливая супруга принесла небольшую пуховую подушку. От меня сейчас требовалось одно — ждать. Лисята вообще настаивали, чтобы я подключился только на последнем этапе, но я все же решил держать ситуацию под контролем. Мало ли как пройдет задуманное, может, придется вмешаться, лучше уж я буду рядом. Хотя, конечно, сидеть под своим супружеским ложем в некотором роде унизительно. На что только не пойдешь, чтобы вернуть себе свое собственное лицо.