— В смысле как оно, житье женатое?
— В смысле? — заклинило меня, но я ничего поделать не мог, я действительно не понимал, чего он от меня хочет.
Феликлист опять запылал словно маков цвет, собрался с мыслями и пояснил:
— Понимаешь, папаша мой гневается, говорит, чтобы я женился. Раньше думал, отверчусь, но, похоже, нет, не удастся. — Тут он осторожно потрогал распухшее ухо. — Вот я и спрашиваю: каково оно женатому?
Ответил я не сразу. Поначалу главной целью для меня было не рассмеяться, а уже потом, когда я с этой задачей справился, стал подбирать слова для корректного ответа на поставленный вопрос.
— А что тебя конкретно интересует?
— Все! — заявил Феликлист, но потом поправился: — Но вкратце, конечно.
— Ну если вкратце, так это для кого как, — попытался я выкрутиться, но молодой князь был настроен весьма решительно:.
— Расскажи, что это значит лично для тебя.
Нет, я вообще-то не ханжа, но и обсуждать мою личную жизнь с посторонними не привык. Я опять прикинул шансы уклониться от нелепого разговора и, уяснив для себя их ничтожность, махнул рукой. Да ладно, чего уж там, чай, не маленькие, да и Феликлист уже давно Селистене что-то вроде подружки.
— Знаешь, наверное, я в свое время нагулялся вволю, так что в женатой жизни не вижу ничего плохого, даже наоборот.
— Что, что наоборот? — засуетился Феликлист.
— Да нравится мне моя жизнь, вот что наоборот! — вырвалось у меня. — Приятно, когда рядом любящий и любимый человек, когда дома тебя ждут и всегда рады твоему приходу. А ейный папаша хоть и смотрит на тебя криво, но когда каждый вечер ты ложишься с женой в одну кровать, то даже он ничего не может сказать против! А ты проводишь восхитительную ночь и поутру даже не скрываешь того счастья, что подарила тебе жена.
Что-то меня понесло… Это для меня вообще больная тема, слишком долго на пути к моей рыжеволосой Селистене стоял ее папаша и вездесущий Шарик. До сих пор получаю удовольствие от взгляда, которым нас провожает в спальню Антип.
Тут я хотел было поправиться, рассказать про ячейку общества, про обязанности и права, но меня остановило блаженное выражение, которое нарисовалось на лице Феликлиста.
— И так каждую ночь? — уточнил он.
— Если здоровья хватит, то каждую, — подтвердил я.
Некоторое время он сомневался, но вскоре со свистом рубанул рукой воздух.
— Решено, женюсь!
Глядя на его реакцию, как-то непроизвольно мой язык ляпнул на первый взгляд совершенно нелепую фразу:
— Но жениться нужно на женщине.
Блаженное выражение лица наследника престола исчезло так же быстро, как и появилось.
— А по-другому никак нельзя? — с мольбой в голосе спросил он.
— Нельзя, — отрезал я, — хотя…
— Что, что «хотя»? — встрепенулся наследник.
— Я вспомнил, что в некоторых иноземных странах такое непотребство разрешают.
— Почему непотребство? — больше для проформы возмутился Феликлист. — А у нас нет, даже в виде исключения?
— У нас нет, — сухо подтвердил я свои слова.
— Эх, далеко еще Руси до просвещенной Европы… — задумчиво протянул Феликлист голосом, полным неподдельной грусти.
— Что касается меня, то хоть бы нам в этом деле Европу вообще никогда не догонять, — буркнул я себе под нос.
Хорошо что Феликлист не услышал моих слов, а то обязательно попытался бы обратить меня в свою веру. Сколько раз говорил ему, что я по другой части, так нет, никак не успокоится.
Между тем наследник впал в какую-то прострацию. Выражения его лица менялись с такой скоростью, что я невольно засмотрелся. Блаженство, брезгливость, кротость, ярость, равнодушие, упрямство — вот список чувств, что я сумел разглядеть на его челе, пока он не очнулся.
— Ладно, будем искать в этом деле положительные стороны, — подвел он итог нашему разговору, — Зато батюшка меня надолго оставит в покое.
— Не оставит, — добил я Феликлиста. — Ему этот брак нужен, чтобы ты внука ему подарил. Так что отсидеться не удастся, придется пыхтеть по полной программе.
Сраженный наследник престола в изнеможении опустился на скамью и накрыл голову руками. От такого удара ему в ближайшее время уже было не оправиться, а как успокоить человека в подобной ситуации, я попросту не знал. Поэтому просто ободряюще похлопал его по плечу и решительно толкнул двери в покои деспотичного папаши.
* * *
— Заходи, заходи, прогульщик! — раздался зычный бас верховного правителя города и его окрестностей.
Я быстро преодолел расстояние от двери до своего непосредственного начальства и смог получше его рассмотреть. Скажите, пожалуйста, какие мы грозные! На троне сидим, строго глядим, глаза красные, кулаки нервно сжаты. Ну прямо тиран-деспот в момент творческого кризиса и затяжной душевной меланхолии. Всего-то на два дня оставил без присмотра, а уже такие перемены. Ох уж мне эти самодержцы, никогда не знаешь, куда их светлость в порыве самодурства занесет.
Всего-то на два дня оставил без присмотра, а уже такие перемены. Ох уж мне эти самодержцы, никогда не знаешь, куда их светлость в порыве самодурства занесет. Что ж, потерпим. В конце концов, я тоже не подарок и Бодуну подчас со мной еще сложнее приходится, чем мне с ним.
— Что сразу прогульщик-то? Подумаешь, пару деньков на службе не появился, так не по доброй воле, а токма по не зависящим от меня обстоятельствам.