— Да ты и сам все увидишь.
— Ну ладно, мы побежали.
— А то не успеем до ужина доиграть в нашу новую игру.
— Что это за игра? — попытался выяснить я.
— Засада на горных спиногрызов, — хором отрапортовали девчонки и тут же скрылись из виду, предоставив мне возможность осознать услышанное.
— Если Барсик временно вне игры, так кого же они на роль спиногрызов-то припахали? — вслух удивился я. — Наверное, опять Золотуху или Шарика мучают. — Потом еще немного пораскинул мозгами: — А может, их обоих, спиногрызы — они ведь парами ходят.
— Не угадал, — раздался за спиной голосок моей женушки, — в роли парочки горных спиногрызов на этот раз выступают батюшка и Кузьминична.
С этими словами моя солнечная судьба ласково обняла меня и подарила один из тех волшебных поцелуев, ради которых я каждый день так спешил домой.
— А Шарик? — поинтересовался я, когда смог снова говорить.
— После того как они объявили его зенделюком и устроили на него охоту, он категорически не соглашается с ними играть.
— После того как они объявили его зенделюком и устроили на него охоту, он категорически не соглашается с ними играть.
— Ну да, а Золотуха никак не может отойти от атаки топлят.
Мы вспомнили, что совсем недавно отчебучили наши девчонки, и невольно рассмеялись.
— Как они сегодня? — наконец спросил я.
— Да, в общем, как обычно, — пожала плечами Селистена. — Впрочем, не будем нарушать традиции. За ужином батюшка с Кузьминичной тебе на них нажалуются, а я чуть погодя расставлю все точки над i.
— Договорились, — хмыкнул я и попытался заключить мелкую в объятия. К моему разочарованию, она ловко ускользнула, послав мне в качестве утешительного приза воздушный поцелуй.
— Пойду прослежу, чтобы на этот раз новообращенная нечисть не слишком пострадала от шаловливых ручонок наших девчонок, — объяснила свое бессердечное поведение Селистена. — А ты умывайся, переодевайся, исправляй их домашнее задание и спускайся к столу. Думаю, к этому времени горные спиногрызы уже окажутся повержены.
— Но вечером ты так просто от меня не улизнешь! — предупредил я, погрозив благоверной пальцем.
— Испугал! — хмыкнула солнечная и отправилась контролировать охоту на спиногрызов.
А мне оставалось только вздохнуть ей в след и задумчиво пропеть любимую строчку из единственной сочиненной мною песни:
Я увяз, как пчела в сиропе, и не выбраться мне уже…
Селистена была уже в дверях, но конечно же услышала предназначавшиеся для ее ушек слова. Она обернулась, бросила на меня осуждающий взгляд и обреченно проговорила:
— И когда же тебе наконец надоест эта дурацкая песня?
— Тогда, когда надоешь ты, а стало быть, никогда, — пожал я плечами, игриво подмигнул жене и проникновенно продолжил:
Тонкий шрам на прекрасной попе, рваная рана
в моей душе…
Селистена открыла было рот, чтобы в сотый раз высказать, что она думает обо мне, о моей невинной шутке и об этом самом шраме, который она сама могла видеть только в зеркале, и то исключительно благодаря врожденной гибкости, как тут что-то грохнуло, и на весь терем разнесся воинственный клич наших дочек.
— Ну ты сам все о себе знаешь, — бросила мелкая и торопливо отправилась спасать ситуацию, игриво покачивая носителем того самого шрама.
Это донельзя приятное моему взгляду зрелище тут же вызвало блаженную улыбку на моем лице. Всего лишь небольшой рикошет одного несложного боевого заклинания и… Вы не представляете, насколько пикантно, возбуждающе и волнующе смотрится шрам в виде зигзага молнии на мягком месте моей благоверной! В общем, обладатели хорошего воображения меня поймут, а людям без фантазии объяснять ничего не буду, все равно без толку.
Тонкий шрам на прекрасной попе, рваная рана
в моей душе… —
мечтательно повторил я (между прочим, здесь и повториться не грех, оно того стоит) и с трудом взял себя в руки. Не скрою, это было не так уж просто. Так, значит, на чем я остановился? Умыть Барсика, привести себя в порядок. Хотя нет, пусть умывается сам, а вот мне немного взбодриться не помешало бы, я после службы такой вымотанный прихожу…
Да-да, вы не ослышались, именно со службы. А служу я при дворе князя Бодуна на боярской должности. Наверное, вы хотите узнать, как я, гроза нечисти, белый колдун пятой ступени посвящения, докатился до жизни такой? Что ж, до ужина есть время, и я вполне могу вкратце поведать вам об этапах моего падения.
Наверное, вы хотите узнать, как я, гроза нечисти, белый колдун пятой ступени посвящения, докатился до жизни такой? Что ж, до ужина есть время, и я вполне могу вкратце поведать вам об этапах моего падения. Ну а Барсику придется еще немного подождать, в конце концов, все плохое, что могло с ним случиться, уже случилось.
* * *
Ведь как прекрасно все начиналось… Тут я даже прикрыл глаза, вспоминая, как, сбежав из высшего колдунского учебного заведения «Кедровый скит», прибыл в Кипеж-град. Положа руку на сердце, признаюсь: колдуном тогда я был весьма и весьма посредственным. Зато было море наглости, океан уверенности в себе и водопад личного обаяния. Надо ли говорить, что весь этот чудный набор, щедро сдобренный жаждой приключений, просто не мог не втравить меня в какую-нибудь головокружительную авантюру. Не раз моя жизнь висела на волоске, не раз на этом самом волоске висела жизнь моих врагов. Свой волосок я умело сохранил в целости и сохранности, а вот от врагов решительно избавлялся. Погони, грандиозные битвы и банальные драки, поверженная нечисть, восторги окружающих, баллады в честь меня — вот настоящая жизнь для путевого колдуна.