— Много есть вредно, — тут же отозвался Азнавур, — а изумительный вкус можно прочувствовать и после одного-единственного пирожка.
Интересно, и как это можно почувствовать его вкус? Да один пирожок проскакивает вообще незамеченным! Вот пяток или десяток — это да, тут все почувствуешь как надо.
— А вы, девчонки, так и сияете, — обратился Азнавур к дочкам, — словно маленькие солнышки.
Сияют-то они сияют, но, в отличие от всех остальных, они тебя не любят, так же как и я. Не знаю, правда, почему, но не любят.
— Я вам в следующий раз обязательно леденцов принесу, на палочке.
— Не надо, — хмыкнула Лучезара.
— Почему? — искренне удивился Азнавур.
— Вы же сами говорили, что много есть, вредно, — ехидненько заметила Василина.
Ай, молодцы девчонки. Сразу видно, моя школа. И не нагрубили, и послали. А вот Азнавур, судя по всему, растерялся. Взгляд как-то заметался по горнице и вдруг остановился на Селистене. Улыбочка опять проявилась на его лице, и тонкой рукой он поправил и без того идеально уложенные волосы. Так, а вот теперь пора вмешаться! Сейчас он начнет моей Селистенке комплименты говорить, а мне их придется слушать. Ну нет, не будет такого. У нее есть законный муж, вот от него комплименты пусть и получает. Останемся наедине, я не меньше десятка наговорю, и не хуже, чем этот хлыщ.
— Азнавурчик, а ты мое задание-то выполнил? — поинтересовался я, выуживая из вазы ярко-красное яблоко.
— Какое, Даромир Серафимович?
— Как же? — картинно удивился я. — Еще вчера просил тебя внести в отдельный реестр все знатные фамилии города.
— А зачем? — хмуро заметил Антип.
— Будем на боярские телеги особые отметины ставить, дабы простой люд сразу видел, что слуги народа едут, — не моргнув глазом наплел я полнейшую ерунду. — Чтобы заранее место на дороге уступали и шапки загодя могли снять.
— Я… — промямлил ошалевший Азнавур и вдруг решительно махнул рукой. — Я к утру приготовлю!
— Да ладно, что ж я, зверь какой, можешь к обеду сделать, — смилостивился я.
Мой намек он воспринял правильно и тут же встал из-за стола.
— Большое спасибо этому дому, — благостно огласил Азнавур и эффектно поклонился. — Не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством, и потому разрешите откланяться.
Нет чтобы просто сказать: спасибо, до свидания, а он тут такую речь толкнул.
— Посиди еще, — попыталась вмешаться Кузьминична.
— Спасибо большое, но мне действительно пора.
Азнавур еще раз поклонился и быстро покинул трапезную. Как только дверь за ним закрылась, раздался троекратный крик:
— Даромир!
Как вы догадались, это хором выразили свое возмущение Антип, Кузьминична и Селистена.
— А что Даромир? — удивился я. — Парень не выполнил задание и пошел исправляться.
— Ты его практически выставил! — возмутилась Кузьминична.
— Так воспитанные люди себя не ведут! — добавила свое веское слово моя женушка.
— Ты же боярин! — ни к селу ни к городу заметил Антип.
Я уже хотел было начать отбиваться от такого коллективного наезда, как неожиданно на мою сторону встали два маленьких, но решительных человечка.
Я уже хотел было начать отбиваться от такого коллективного наезда, как неожиданно на мою сторону встали два маленьких, но решительных человечка.
— А нам кажется, что папа правильно сделал, — подала голосок Лучезара.
— У нас семейный ужин, а он не из нашей семьи, — резонно заметила Василина.
Все присутствующие за столом резко замолчали и повернулись к девчонкам. Только я с умиленной улыбкой, а остальные с возмущением. И пока это немое возмущение не было переведено в словесную форму, я решил резко изменить сложившуюся ситуацию. Тем более что, помимо Азнавура, есть темы поважнее, по крайней мере для меня.
— Антип Иоаннович, так вы говорите, что ваша покойная жена и мама Селистены была великая колдунья?
Горница тут же наполнилась липкой, вязкой тишиной. Впрочем, тишина как раз в мои планы не входила, я рассчитывал на совершенно противоположную реакцию. Что ж, добавим немножко.
— А как ее звали? Может, я чего о ней слышал? У меня в «Кедровом скиту» по истории колдовства на Руси всегда был высший балл.
На этот раз тишина пропала из терема, словно ее и не было. Первым звуком, ее нарушившим, оказался скрежет зубов моего незабвенного тестя. Ну ничего, зубы у него крепкие, небось выдержат. Зато теперь ему даже в голову не придет устраивать мне публичную экзекуцию, сейчас он сам выступает в роли жертвы.
— Да, папа, действительно! — тоном, не предвещающим ничего хорошего, заметила Селистена и принялась буравить огненным взором своего отца. — Рассказывай, кем была моя мать!
— Но, Селистена… — начал было отпираться Антип, но рыжая дочурка была непреклонна.
— И почему ты никогда о ней не говорил? — продолжала бушевать она. — Я должна знать о ней все!
Вот так. Жалко, конечно, тестя, но, с другой стороны, не надо было наезжать на меня. Не рой другому яму, сам в нее навернешься и костей не соберешь. А вот дальше мне было уже неинтересно. Напор, с которым накинулась на него Селистена, впечатлял, но, исходя из богатого личного опыта, с твердой уверенностью могу сказать, что сегодня Антип устоит. Однако вся эта буря не пройдет бесследно, и завтра справиться с ним будет значительно легче. А раз так, то мне уже вполне можно покинуть трапезную. В одну руку я взял запечатанный пергамент, другой ловко стянул со стола непочатый кувшин медовухи и со всем этим грузом отправился в свой рабочий кабинет. Задремавшие было собаки тут же вскочили и привычно потрусили за мной. Уж они-то прекрасно знали, что мой кабинет — самое спокойное место в доме. И только в дверях я задержался на мгновение и еле заметно щелкнул пальцами. В ту же секунду перед моими рыжими лисятами появилось массивное блюдо с пирожными. Как-никак они не побоялись стать на мою защиту, а такая правильная жизненная позиция должна быть вознаграждена.