Если каким-то образом Лучезара с Василиной оказались в курсе всей этой истории, то я пропал. Пропал окончательно и бесповоротно. Мало того что жутко стыдно перед дочками, так они наверняка рассказали все Селистене. Девчонки у меня не ябеды, но тут случай особенный. При мысли о том, что со мной сделает моя рыжеволосая супруга, если узнает об этой осечке, меня прошиб холодный пот. Если повезет, то просто прибьет, а если нет, то смертельно обидится и исчезнет из моей жизни. Честно говоря, ни тот, ни другой вариант меня не устраивал.
Ладно, выкручусь как-нибудь, главное, что совесть моя чиста… Ну почти чиста, так, небольшое пятнышко, если сильно не присматриваться, то можно и не заметить. Все, с развлечениями во всех проявлениях покончено, займемся насущными проблемами. Тем более что меня еще ждет чудесное общение с князем Бодуном, а этот индивидуум никогда не повторяется, постоянно отчебучивает что-то новенькое. Что ж, посмотрим, что он приготовил на этот раз.
* * *
Вообще-то князь Бодун довольно приличный человек, просто ему не повезло в жизни. Родился бы боярином или, скажем, воеводой, был бы совершенно счастлив. Так нет, судьба уготовила ему другую участь, и в этот мир он вошел из княжеских покоев. Тут уж ничего не поделаешь, родился князем — правь! И это невзирая на плохое настроение, зубную или головную боль или душевные раны. Народ вовсе не интересуют такие мелочи. Это только простаки считают, что правителем быть легко, по правде, это чертовски сложное занятие (на себе проверял). Конечно, если вершить дела на совесть.
Правителем Бодун был вполне терпимым, в меру справедливым, умным и рассудительным. Единственным минусом для него (в качестве главы государства) было отсутствие в характере твердости.
Единственным минусом для него (в качестве главы государства) было отсутствие в характере твердости. И если для обычного человека это было не так уж критично, то для князя такой оборот был совершенно губителен. Ну не может на Руси быть доброго правителя! Не может, и все.
Стоп, точнее не так — может, но недолго. Как только ближайшее окружение и собственно народ почувствуют слабину, жди смуты. А вот твердую руку и те и другие любят и активно приветствуют. Под этой самой рукой они готовы процветать и всячески благоденствовать.
Бодун о своем недостатке, конечно, знал и был просто вынужден время от времени устраивать со своей стороны видимость строгости, жестокости и самодурства. Удивительно, но окружающие эти показательные выступления принимали за чистую монету и начинали вести себя вполне прилично. Но проходило время, и требовалось новое подкрепление своего авторитета.
Что только Бодун не вытворял, с тех пор как я прописался на этой трижды никому не нужной службе. Как-то раз он задумал провести реформу в армии, а заодно приструнить распустившихся воевод. Для начала эти самые воеводы были арестованы и помешены в темницу. Далее произошла полнейшая реорганизация, состоящая в основном в смене названия полков, перетасовке десятников и смене сотников. Ратникам поменяли шевроны с красных на синие, а алебарды велели таскать не на правом плече, а на левом. В честь какого-то праздника воеводы были выпущены на волю, и вскоре почти все оказались восстановленными на прежних должностях. С точки зрения реформы — полный ноль. А вот со стороны государственного спокойствия и порядка — результат налицо. Вояки почитай уже который год ниже воды тише травы (или наоборот, кому как нравится).
В подобном духе на место ставился и торговый люд, и ученый, и иноземный. Как ни странно, каждый раз эту бутафорию все воспринимали совершенно серьезно, с неизменным благоговейным страхом перед верховной властью. То, что никто не пострадал, никого особо не волновало. Главное, что благодаря таким несложным уловкам Бодун имел в городе и окрестностях большой авторитет.
Но самое мое любимое самодурство было разыграно всего полгода назад. Честно говоря, я сам подсказал Бодуну, на кого на этот раз направить его монарший гнев. Боярская дума. Совсем меня эта братия достала. Мало того что ничего не делают, так еще и мне мешать умудряются. Я, конечно, в рукопашных дебатах кучке особо визгливых бородачей аргументов навесил, но это все-таки не наш метод. А взял и шепнул пару слов князю, передал пару особо вольных высказываний в его адрес со стороны бояр, и готово дело — парламентская реформа.
Да, конечно, русским языком говоря, я наябедничал. Но ведь политическим языком это будет выглядеть совсем по-другому. Продуманное и заблаговременное противодействие деструктивным силам и защита существующего строя. Вот такая формулировка мне нравится гораздо больше.
И вот в одно прекрасное утро княжеский указ оповестил бояр, что в связи с полной дискредитацией самой себя в частности и государственной власти в целом дума распускается, а ее постоянные члены должны отбыть из столицы по своим вотчинам. Короче говоря, Бодун изволил нас всех отправить в ссылку. «Нас» — это потому, что и я, и мой тесть также являлись боярами и для полноты картины тоже должны были присоединиться к основной репрессированной массе. Как сейчас помню три чудесных дня на Антиповой заимке со всем моим семейством. Тихо, спокойно и никаких тебе государственных забот. Жалко только, что вскоре прибыл вестовой от князя, и нам пришлось вернуться в Кипеж-град.