— Вы мне обещали, что будете молчать! — весьма недовольным тоном отчеканила она. — Именно при этом условии вы здесь находитесь.
Девчонки ничуть не растерялись. Наоборот, как-то внутренне собрались, расправили плечи и совершенно спокойно поинтересовались у своей матери:
— Мама, ты нас совсем не любишь?
После такого вопроса Селистена даже вздрогнула.
— Почему же? — пожала она плечами. — Люблю, конечно!
— Так почему же хочешь нашей смерти? — таким же серьезным голоском попыталась выяснить Лучезара.
— С чего вы взяли, что я хочу вашей смерти? — совсем растерялась моя солнечная.
— А с того! — хором заверещали девчонки. — Ты же знаешь, что если так долго будем молчать, то просто лопнем!
Весомый аргумент. Похоже, Селистене возразить было нечего, и она лишь махнула на все рукой. Мол, делайте что хотите.
— Слово предоставляется Лучезаре и Василине, — торжественно объявил я.
Мол, делайте что хотите.
— Слово предоставляется Лучезаре и Василине, — торжественно объявил я.
Мои близняшки на всякий случай взялись за руки, откашлялись, набрали в легкие побольше воздуха и хором выпалили:
— Классно!
— Что классно? — удивился я.
— Все классно! — опять хором отозвались девчонки и весело затараторили, перебивая друг друга:
— Приключения, драки, спиногрызы…
— Битвы, взрывы, шлепки…
— Боевое колдовство, превращения, квачи…
— Защита, опасность, нечисть…
— Драка, дружба, победа…
Не знаю, сколько бы они с восторгом перечисляли составляющие колдовской жизни, но их резко одернула Серафима:
— Добавьте к этому смерть, предательство, интриги, коварство, вранье, и тогда действительно получится полный список. — Да как вы не понимаете, что вы чуть было не погибли!
— Но ведь не погибли же, — еле слышно огрызнулась Лучезара, но тем не менее после этих слов прикусила язычок и обиженно засопела в своем уголочке.
Ее примеру последовала Василина, и на какое-то время в горнице воцарилась тишина. Она так резанула мое ухо, что я невольно вспомнил о той роли, которую сегодня взял на себя. Именно поэтому я встряхнулся и жестом предложил Серафиме продолжить говорить. Моя бабанька, в отличие от предыдущих ораторов, положенную паузу держать не стала и обошлась без театральщины.
— Несмотря на то что я не видела того, кто на нас напал еще там, в лесу, я отчетливо почувствовала присутствие сильного черного колдовства. Причем колдовство это было какое-то странное, доселе мною не виданное.
— А чего тут странного? — удивился я. — Так, стандартный набор боевых заклинаний.
— Ты будешь со мной спорить? — еле заметно вскинула бровь моя кормилица и одарила таким выразительным взглядом, что я тут же заткнулся.
Желание спорить у меня исчезло, словно налоги в городской казне, и я принял ее слова на веру.
— Причем присутствие черного колдуна ощущалось и здесь, при нападении на терем, — продолжила ведьма, — он так и не проявил себя, однако вся операция, несомненно, была под его контролем.
— Ох, хотел бы я, чтобы он проявил себя… — задумчиво протянул я. — Ну да ничего, авось еще встретимся на узенькой дорожке да с глухим тупичком. А уж тогда посмотрим, чье колдунство сильнее.
И я мечтательно закрыл глаза, живо представляя, что сотворю с этим типом, если только поймаю.
Однако расслабиться мне не дали, Антип задал выступающей, с моей точки зрения, совершенно лишний вопрос:
— Так ты уверена, что события на твоей заимке и в Кипеж-граде дело одних рук?
— Да, я уверена, — ответила Серафима и выразительно посмотрела на Серогора. Тот в свою очередь немедленно подтвердил мнение своей старой боевой подруги:
— Да, я тоже так считаю. Кто-то продумал и организовал очень грамотную операцию, целью которой было уничтожение всех здесь присутствующих. И только чудо не позволило успешно ее провести.
— Не чудо, а папа, — не удержались и подали голосок лисята, и заслужили от меня воздушный поцелуй.
А все-таки хорошо, что они у меня такие правдивые.
Серогор улыбнулся в бороду, но спорить с девчонками не стал.
У вас бывает такое ощущение, что сейчас произойдет нечто, после чего ваша жизнь изменится? Нет, не то чтобы кардинально, но все-таки такой, как прежде, она больше не будет. Так вот у меня оно появилось, как только я взглянул в глаза Селистене. Передо мной сидела не та своенравная девица, с которой я познакомился на кипежградском базаре много лет назад (зануда была та еще). Не та рыжая бестия, которая завалила своим серебряным гребнем веселого вампира-романтика Беню Вийского (лихое оружие в опытных руках). Не та боярская дочка, которая шла со мной под венец и потом, сидя за свадебным столом, ухохатывалась от анекдотов, которые я ей нашептывал на ухо (не волнуйтесь, море слов о любви я ей наговорил позднее, после окончания пира)…
Так что же за перемена произошла с Селистеной? Ответ на этот вопрос нам всем предстояло узнать совсем скоро. Из всех присутствующих только она не высказала своего мнения о произошедшем за последние сутки.
— Видят боги, что я долго терпела, — начала Селистена, и мне отчего-то стало неуютно под прицелом ее зеленых глаз. — Терпела, когда Даромир угодил на эшафот, когда он превратился в Шарика и нам нужно было бежать из города, когда он бился со спиногрызами, гигантской петунией и прочей нечистью. Терпела, когда мы чуть не погибли от рук Гордобора и его прихвостня Филина.