— И что будем делать? — спрашивает Тед.
Хэйден оглядывает КомБом. Все восемь его сотрудников смотрят на своего начальника так, словно в его силах убрать это объявление из Сети.
— Вот предательница проклятая! — выкрикивает Эсме.
— Заткнись! — прикрикивает на неё Хэйден. — Все заткнитесь, дайте подумать.
Он пытается измыслить объяснение. Может, Риса не имеет отношения к этой рекламе? Может, это трюк, придуманный, чтобы деморализовать их? Но правда кричит громче любых измышлений. Риса публично выступает в защиту расплетения. Она перешла на другую сторону.
— Нельзя, чтобы Коннор узнал об этом, — говорит он наконец.
Тед с сомнением качает головой.
— Но это же везде: и по телеку, и в сети — с самого утра! И оно не одно. Она сделала целую кучу таких объявлений. И интервью!
Хэйден меряет шагами тесное пространство самолёта, пытаясь собрать разбегающиеся мысли.
— Хорошо, — говорит он, принудив себя успокоиться. — Хорошо… Все компьютеры с доступом к Сети собраны здесь, в КомБоме, и в библиотеке, так? А телек в Рекряке показывает то, что туда передаём мы.
— Ну да…
— Угу… А можем мы, до того как передавать в эфир, прогонять всё через программу распознавания лиц и вычищать то, что касается Рисы? Есть у нас такой софт?
Несколько секунд все молчат, наконец заговаривает Дживан:
— У нас немерянные залежи старых военных программ безопасности, распознавание лиц там должно быть. Наверняка я смогу слепить из них что-нибудь.
— Давай, лепи, Дживс. — Хэйден поворачивается к Теду. — Обруби связь с Рекряком и библиотекой, пока мы не наведём порядок. Чтобы вообще не было ни доступа в Сеть, ни телевизионных трансляций, ничего, понял? — Гул всеобщего согласия. — И если кто-нибудь из вас ляпнет об этом кому-то хоть словечко, я лично прослежу, чтобы этот гад до конца своей недолгой жизни выскребал сортиры. Так что бомба-Риса с нашего бомбардировщика сброшена не будет, comprende [13]?
Опять все соглашаются, вот только Тед никак не отвяжется.
— Хэйден, там было что-то такое… Не знаю — ты заметил? Ты видел, как она…
— Не видел! — обрывает его Хэйден. — Ни черта я не видел. И ты тоже!
39 • Коннор
Слова человека из «Граждан за прогресс» о том, что расплетение — это суть жизни их нации, не идут у Коннора из головы, так же как и у Трейса. Коннор знает — мир не всегда был таким, каков он сейчас; но когда ты видел что-то под одним углом зрения всю свою жизнь, трудно в одночасье изменить свои представления. Много лет назад, когда Коннор не дорос ещё до возраста расплетения, он болел бронхитом, и тот принял хроническую форму. Его родители даже поговаривали о том, чтобы приобрести сыну новые лёгкие, но болезнь ушла сама по себе, и проблема отпала. Коннор тогда так долго и тяжело болел, что забыл, каково это — быть здоровым.
Может, то же самое относится и ко всему обществу?
Ведь возможно, что больное общество настолько привыкло к своему недугу, что не помнит того времени, когда было здоровым? Что если память о той эпохе слишком опасна для людей, довольных сложившимся положением?
Коннор идёт в библиотеку — разведать кое-что в Сети, но доступа туда нет, и он направляется прямиком к Хэйдену.
— Почему у нас нет доступа к Сети? — спрашивает он у компьютерщика.
Хэйден чуть медлит с ответом.
— А что такое? Тебе что-то надо?
— Ищу кое-что, — отвечает Коннор.
— А это не может подождать?
— Оно-то может, я не могу.
Хэйден вздыхает.
— Ладно, пойдём в КомБом, дам тебе там доступ, но при одном условии — сёрфить буду я.
— Это ещё почему? Боишься, что стоит мне влезть в Сеть — и ей кирдык?
— Просто окажи мне услугу, хорошо? У нас тут нелады с компами, лучше перестраховаться.
— Ну ладно. Давай поскорее, пока на меня не насел какой-нибудь болван, считающий, что важнее его проблемы на свете ничего нет.
Странно: ребята в КомБоме заметно всполошились, увидев Коннора. Неужели он наводит на них такой страх? Никогда не замечал.
— Расслабьтесь, — говорит он им. — Никого не собираюсь бить. — И, помолчав, добавляет: — Пока.
— Перерыв десять минут, — говорит подчинённым Хэйден, и ребята сыплются вниз по трапу, обрадовавшись, что можно хоть немного отдохнуть от компов.
Хэйден и Коннор усаживаются перед монитором, и Коннор вытаскивает из кармана бумажку, которую ему дал Трейс.
— Проведи это имя через поисковик.
Хэйден вводит «Дженсон Рейншильд», но результаты не обнадёживают.
— Хм-м… Есть Джордан Рейншильд, бухгалтер в Портленде. Джаред Рейншильд — четвероклассник, выиграл какой-то художественный конкурс в Оклахоме…
— А Дженсона нет?
— Есть несколько Дж. Рейншильдов.
Хэйден идёт по ссылкам. Одна из них — мать, ведущая никому особо не интересный блог о своих детях; по другой Хэйден выходит на слесаря-сантехника. И так далее. Никто не производит впечатления человека, в честь которого сначала воздвигли, а потом снесли бронзовую статую.
— Да кто это такой?
— Когда узнаю — скажу.
Хэйден поворачивается на своём вращающемся стуле лицом к другу.
— Это всё? Больше никого не ищем?
Коннор кое-что припоминает. Адмирал говорил о каких-то событиях, приведших к «нашему извращённому образу жизни». Он говорил, что ему, Коннору, надо всё разузнать об этих событиях…