• • •
Открытие, сделанное в КомБоме, подаёт Старки идею, которая в конечном итоге изменит расстановку сил. Одного за другим он вычленяет из общей массы детей тех, кого принёс аист. Это не так-то просто, потому что большинство аистят стыдятся своего происхождения и желают сохранить его в тайне. Однако Старки не делает секрета из того, что его нашли на пороге, и вскоре подкидыши начинают тянуться к нему — в их глазах он становится Спасителем.
Выясняется, что аистята составляют четвёртую часть населения Кладбища. Эту информацию Старки придерживает для себя.
Великанша Бэм, поначалу возненавидевшая Старки за то, что тот занял её место в Великолепной Семёрке, быстро оттаивает — она тоже аистёнок.
— Если ты хочешь отомстить Коннору, — подговаривает её Старки, — будь терпелива. Время придёт.
И она прислушивается к его доводам, хоть и неохотно.
В один прекрасный день Старки перехватывает Коннора на работе — тот наблюдает за демонтажем самолётного двигателя.
— На эту штуку уже есть покупатель, или они собираются продать его на свободном рынке? — с дружелюбным любопытством спрашивает Старки.
— Просто пришёл запрос из конторы — это всё, что мне известно.
— Да это же двигатель Роллс-Ройс! А я думал, они делают только автомобили…
— Не-а.
Старки продолжает трепаться о всяких пустяках до тех пор, пока Коннора не начинает раздражать то, что приходится делить внимание между двигателем и этим болтуном. Вот тут-то Старки и вытаскивает из рукава припрятанный козырь.
— Слушай, я тут думал… Ты же знаешь, что я аистёнок, правда? Ну вот, понимаешь, ничего такого особенного, но мне пришла мысль, что, может, было бы неплохо зарезервировать особое время в Рекряке только для аистят? Ну, просто чтобы показать им, что дискриминации больше нет.
— Да-да, хорошая мысль, — отмахивается Коннор, не отрывая глаз от двигателя, и очень довольный тем, что беседа закончена. До него так и не доходит, какое действенное орудие он только что вложил в руки Старки.
Старки называет свою маленькую группку приверженцев «Клубом аистят» и закрепляет за ним время в Рекряке между семью и восьмью вечера каждый день. И никому невдомёк, что эта небольшая группка — ядро нового классового образования в замкнутом мирке Кладбища, что «Клуб аистят» — единственное сообщество, у которого особое, только для членов клуба, время в Рекряке. Дети впервые ощутили вкус нового, невиданного до сих пор блюда — привилегии, и Старки хочет, чтобы они наелись им досыта. Он хочет, чтобы аистята привыкли к нему. Он хочет, чтобы они отныне и впредь ожидали подобного отношения к себе и знали, что Старки — это тот, кто такое отношение обеспечит.
Поскольку Старки заведует продовольствием, члены «Клуба аистят» начинают замещать собой других ребят-раздатчиков в столовой, и теперь аистята получают порции больше остальных. В Великолепной Семёрке только два человека обращают внимание на эту группировку, начинающую исподтишка проникать во все слои кладбищенского общества: это Эшли, чья работа состоит в том, чтобы прослеживать и выявлять точки социального напряжения, да несносный Ральфи Шерман[1], заменивший Джона на посту мусорщика и ремонтника. Ну, с Ральфи дело просто: ему достаточно всучить взятку, и он будет смотреть в другую сторону. Что касается Эшли, то у Старки и здесь всё схвачено.
— Что будет, если особое обращение с аистятами вызовет возмущение и недовольство среди остальной части населения? — задаёт ему вопрос Эшли как-то вечером, когда Старки наблюдает за раздачей ужина.
— Что будет… — отвечает ей Старки, глядя на неё томными глазами покорителя девичьих сердец. — Остальная часть населения может поцеловать меня в задницу.
Эшли слегка краснеет.
— Смотри только не сильно высовывайся, хорошо?
Всё ещё лучась очарованием, он мурлычет:
— В этом я подлинный мастер, — и накладывает ей в тарелку гораздо больше обычной порции. Он давно уже отвёл Эшли весьма значительную роль в своих долгосрочных планах.
— Ты сложный человек, — говорит она ему. — Трудно понять, что творится в твоей душе. Я много бы отдала за то, чтобы проникнуть внутрь тебя.
На что он не без подтекста отзывается:
— Взаимно.
• • •
Каждый вечер, пока аистята развлекаются в Рекряке играми в бильярд и пинг-понг, Старки осторожно сеет в их душах крохотные семена недовольства. Нет-нет, ничего столь прямолинейного, из чего могла бы вырасти революция, лишь невинные замечания, направляющие мыслительные процессы аистят в нужном ему направлении.
— Мне кажется, Коннор проделал отличную работу… для парня с его ограниченным интеллектом, — невзначай, бывает, роняет Старки.
Или:
— Мне очень нравится Коннор. Лидер из него, конечно, липовый, но зато парень он — что надо!
Старки никогда не выказывает прямого неповиновения — это сработало бы против поставленной цели. Он не собирается открыто свергнуть Коннора, о нет. Надо потихоньку подточить его корни; и когда нынешний начальник рухнет, Старки даже не заикнётся о том, что мог бы занять его место. Аистята сами предложат, причём сделают это без всякого призыва со стороны их предводителя. Он уверен — так будет, потому что каждый аистёнок в глубине души мечтает жить в обществе, где он не будет считаться гражданином второго сорта. И это в корне меняет дело. Из председателя какого-то мелкого клуба Старки вырастает в надежду всех подкидышей на дальнейшее возрождение.