Коннор смотрит Старки прямо в глаза.
— Надеть на него наручники.
— С превеликим удовольствием, — говорит Хэйден, заламывает руки Старки за спину и защёлкивает браслеты.
Какого же Коннор свалял великолепного дурака, доверяя Старки и думая, что у того честные намерения!
— Главная разница между мной и тобой, Коннор, — заводит неустрашимый Старки, — состоит в том, что…
— …что ты в наручниках, а я нет. Давай, двигай поршнями. Уберите его отсюда.
Перед Качалкой собралось несколько десятков обитателей Кладбища — они услышали грохот выстрелов и подоспели как раз вовремя, чтобы увидеть, как Старки выталкивают из самолёта и волокут вниз по трапу.
— Остальных мятежников запри в тюряге и приставь пару вооружённых охранников, — отдаёт распоряжение Коннор.
— Старки тоже? — уточняет Хэйден.
Коннор понимает — оставлять Старки в одном загоне с его приятелями нельзя. Не то нового заговора не избежать.
— Нет. Запри его в моём самолёте, — приказывает Коннор. Один из парней, держащих Старки, бросает пленника на землю, но Коннор даёт парню выволочку:
— Не смей! Мы не юнокопы. Обращаетесь с ним достойно. Неважно, заслуживает он того или нет.
Ребята подчиняются, правда, ни один не помогает Старки встать. Со стянутыми за спиной руками это не так просто — ему приходится долго дёргаться и корячиться, чтобы подняться на ноги.
— Это ещё не конец! — цедит Старки.
— Угу, так всегда говорят, когда именно конец.
Старки уводят.
Теперь надо оценить обстановку. Коннор прислушивается к гулу толпы. Некоторые ребята не в курсе и спрашивают друг у друга, что за чёрт здесь творится. Но слышатся и другие голоса. Неодобрительные. Это члены «Клуба». Старки, должно быть, обеспечил себе широкую поддержку. Остаётся только надеяться, что она хоть и широка, зато не глубока…
— Слушайте все! — обращается Коннор к жителям Кладбища, зная, что сейчас ему нужно собраться и продемонстрировать им свой авторитет лидера. — Неважно, кто ты: принёс ли тебя аист, или ты вырос в приюте, или воспитан собственными мамой и папой — сейчас мы все должны быть заодно.
— Неважно, кто ты: принёс ли тебя аист, или ты вырос в приюте, или воспитан собственными мамой и папой — сейчас мы все должны быть заодно. В настоящий момент решается, жить нам или умереть. Юнокопы собираются нанести удар. И нам нужно работать всем как один, если не хотим, чтобы нас разнесли на куски.
Его краткую речь встречают гулом одобрения и солидарности. И тут кто-то в задних рядах выкрикивает:
— А как насчёт Старки?
Все обращаются в слух.
— Старки — один из нас, — объявляет Коннор. — А я не допущу, чтобы хотя бы кто-нибудь из нас был пущен на запчасти!
• • •
Пилотировать Дримлайнер некому, и, значит, о побеге можно забыть. Коннор созывает совещание: Хэйден, Эшли, полдесятка других — некоторые из Великолепной Семёрки, другие — просто ребята, которым он доверяет. Они встречаются в КомБоме; теперь это что-то вроде ставки не слишком верховного и не очень главного командующего. Коннор, словно фокусник, вынимает из рукава план Б.
— Мы установим две линии обороны: здесь и здесь. — Коннор чертит на нарисованной вручную карте Кладбища. — Юнокопы ворвутся через северные ворота. Мы заманим их внутрь по главной аллее, а потом нападём с обеих сторон из засады. Думаю, пятидесяти человек хватит.
— Стрелять будем боевыми патронами? — спрашивает Хэйден.
— Будем бить их всем, чем можно. Настоящими боевыми, транк-пулями, всем подряд.
— У них всё равно будет перевес, — указывает Эшли. — Что бы мы ни делали, нам с ними не справиться.
— Да, но так мы выигрываем время, — поясняет Коннор. — Когда боеприпасы станут подходить к концу, отступим сюда — за самолёт-заправщик, к востоку от истребителей.
— Но ведь тогда они загонят нас в угол, разве нет? — спрашивает кто-то.
— Когда они подберутся к нам слишком близко, мы взорвём заправщик и начнём отходить на восток.
— Ничего у нас не выйдет! — говорит Эшли.
— А вот тут я кое-что придумал. В ту секунду, когда наши пять десятков налетят на юнокопов, остальные шестьсот пятьдесят с гаком врассыпную помчатся на юг. — Коннор наносит на карту штрихи, изображая ребят, веером разбегающихся к дальней, южной ограде Кладбища. — Там полно дырок в заборе.
Хэйден кивает, мол, всё ясно, и указывает на главную аллею:
— Значит, если «отважная полусотня» хорошо выполнит свою работу, оттянет копов к востоку и будет всё время отвлекать на себя их внимание, то к тому времени, как копы поймут, что основная масса делает ноги, будет уже поздно — они не смогут их поймать, так?
— Ну, может, кого-то они и достанут, но остальные успеют скрыться. С этого момента им придётся справляться самостоятельно, но, по крайней мере, они будут живы. И целы.
Вот тут и звучит главный Вопрос:
— А что будет с «отважной полусотней»?
Повисает тишина. Наконец Коннор говорит:
— Нам придётся пожертвовать собой ради спасения других.
Хэйден сглатывает. Коннор отчётливо слышит «клик», исходящий от адамова яблока его друга.
— Будущее в теле-радиовещании накрылось медным тазом… — бормочет Хэйден.
— Ребята, если кто чувствует, что он к этому не готов, можете уйти, я не обижусь, — произносит Коннор, но все знают, что эта реплика из того же разряда, что и вопрос священника, нет ли у кого возражений против заключения брака. Ни одна рука не поднимается.