Коннор невольно улыбается.
— Извини, что подпортил тебе карьеру.
— Дело в том, что я шлю доклады вовсе не моему военно-воздушному начальству, я отчитываюсь перед гражданскими в тёмных костюмах — вот что бесит больше всего. Ну, я пораскопал тут кое-что и нашёл заказчика. Оказывается, я работаю на некую организацию, которая называется «Граждане за прогресс».
— Никогда не слышал.
Голос Трейса опускается до шёпота.
— Ничего удивительного — они не высовываются, деятельность свою не афишируют, а военным это очень даже на руку. Подумай: раз высшие чины не знают, на кого работают, то если вдруг всё раскроется, они всегда могут заявить, что знать ничего не знали, ведать не ведали; а вот и стрелочник — я, то есть; меня под трибунал — они все чистенькие.
Вот теперь в мозгах у Коннора постепенно проясняется, вернее, ему становится более понятным, почему Трейс решил работать на обе стороны.
Они поворачивают обратно к главной аллее.
— Я не питаю иллюзий, Коннор. Как по мне, так ты куда честнее и заслуживаешь куда большего доверия, чем те, на кого я работаю, кем бы они ни были. В нашем мире личность имеет огромное значение. А эта теневая организация, о которой речь, — мрак полный, и это ещё мягко сказано. Так что работаю-то я на них, а симпатии мои — на твоей стороне. Вот так.
— А почём я знаю, что ты сейчас мне не гонишь?
— Законный вопрос. Но ты сих пор жив, потому что доверялся своим инстинктам.
Но ты сих пор жив, потому что доверялся своим инстинктам. Что они тебе говорят?
Коннор задумывается. Он вдруг понимает, что ответить на этот вопрос нелегко.
— Мои инстинкты говорят: что бы я ни предпринял, конец один — дерьмо. Но для меня это дело привычное.
Трейс удовлетворён ответом.
— Нам надо будет ещё об этом поговорить, но на сегодня достаточно. Ты положи лёд на плечо — я его здорово рванул.
— Да? Что-то не заметил, — без зазрения совести врёт Коннор.
Трейс протягивает ему руку для пожатия. М-да, ну, и как Коннору относиться к этому жесту? Означает ли он, что они с Трейсом организовали собственное тайное общество для борьбы с этими «прогрессивными гражданами» или… или, может, Коннора обвели вокруг пальца, как сосунка? В конце концов он пожимает Трейсу руку. Интересно, настанет ли время, когда он не будет сомневаться в том, что поступает правильно?
— До сегодняшнего дня ты был всего лишь пешкой, выполняющей то, чего они от тебя хотели, — заключает Трейс. — Подспудно ты и сам это ощущал. Теперь ты знаешь это точно. Надеюсь, истина сделает тебя свободным[5].
16 • Риса
Каждое утро перед началом смены Риса проводит некоторое время под крылом Рекряка, болтая с приятелями. Здесь, на Кладбище, у неё гораздо больше друзей, чем было в приюте, но, кажется, ребята относятся к ней скорее как к старшей сестре, чем как к равной. Они обращаются к Рисе с такой почтительностью, будто она не человек, а ангел милосердия — не только потому, что на ней лежат основные заботы по охране здоровья, но потому, что она — легендарная Риса Уорд, подруга Беглеца из Акрона. Девушка подозревает, что в глубине души ребята верят, будто она может вылечить всё, даже то, что лечению не подлежит.
Раньше она приходила в Рекряк по вечерам, но «Клуб аистят» положил этому конец. Рису так и подмывает потребовать, чтобы сиротам из государственных приютов тоже были предоставлены льготы, но она отдаёт себе отчёт, что таким образом всё общество Кладбища разобьётся на группировки и фракции, а тогда ничего хорошего не жди. Расслоение уже началось — спасибо, дорогой Старки! — так что только её помощи в этом деле и не хватало.
Взглянув в дальний конец аллеи, она видит, как Коннор спускается по трапу своего самолёта. Он идёт по главной аллее, понурив голову и засунув руки в карманы, словно окутанный тёмным облаком невесёлых дум. На него тут же налетают ребята с самыми разными проблемами, требующими немедленного решения. Интересно, думает Риса, у него для себя самого теперь находится хоть одна свободная минута? Для Рисы у него совершенно определённо времени нет.
Коннор вскидывает голову и ловит на себе её взгляд. Риса отворачивается, как будто её поймали на подглядывании, и тут же упрекает себя — ей ведь нечего стыдиться и не за что испытывать вину. Когда она снова поднимает глаза, Коннор уже направляется к ней. За спиной Рисы ребята собираются у телевизора — по каналу новостей передают что-то интересное. Риса задаётся вопросом, зачем Коннор идёт сюда — посмотреть, чем там так заинтересовались его подопечные, или встретиться с ней, Рисой? Выясняется, что правильно последнее предположение, и девушка счастлива, но старается внешне оставаться невозмутимой.
— Ну что, впереди тяжёлый день? — спрашивает она с еле заметной улыбкой, и он так же слабо улыбается в ответ.
— Не-а, как обычно — буду валяться на диване и плевать в потолок.
Он стоит, заложив руки в карманы и скользя взглядом по сторонам, но Риса уверена — всё его внимание сосредоточено на ней. Наконец Коннор говорит:
— ДПР сообщает, что вышлет лекарства, которые ты просила, через несколько дней.
— Я должна этому верить?
— Скорей всего, нет.
Девушка чувствует — он подошёл к ней вовсе не для того, чтобы рассказать о поставке лекарств, но она больше не знает, как к нему подступиться. Надо что-то срочно делать, иначе трещина между ними превратится в непреодолимую пропасть.