— Ой.
— А на Хэйдена навесили всех собак, каких только можно было навесить.
— Ну, по крайней мере, они не смогут расплести его.
— Зато расплетут всех остальных, кого замели.
При мысли о пойманных Цельных Коннора трясёт. Гнев девятым валом прокатывается по его душе, а вслед за ним идут волны печали, грозящие унести его куда-то в самое тёмное место его существа.
— Я должен был спасти их…
— Послушай, ты сделал всё от тебя зависящее. И к тому же — их ведь ещё не расплели, — напоминает Лев. — А вдруг то, что мы сейчас будем делать, изменит их судьбу?
Коннор закрывает лэптоп.
— Ну может быть… А что мы будем делать?
Наступает долгое неловкое молчание. Парни погружаются в поедание бургеров — это легче, чем отвечать на трудные вопросы. У них нет ни планов, ни пункта назначения, ни даже толком понимания, в какую сторону двигаться, кроме туманного «куда-нибудь, лишь бы подальше отсюда». Первое побуждение Коннора — найти Рису, но он понимает, что подруга, точно так же, как и он сам, исчезнет со всех радаров. Он не знает даже, где и с чего начинать поиски.
— Давай поедем в замок Кавено, — предлагает Лев. — Там ты будешь в безопасности.
— Безопасность — штука, конечно, хорошая, но… Нет, туда я не поеду. Слушай, как же мы можем показаться там, если ты, кажется, сделал оттуда ноги?
— Ну да, оно, конечно, так… Но если я приведу с собой единственного и неповторимого Беглеца из Акрона, думаю, меня простят.
— Эй-эй, потише, разорался! — Коннор оглядывается вокруг. Они выбрали угловую кабинку, на отшибе, но кафешка совсем небольшая, и акустика тут что надо.
— Может, нам стоило бы зайти на этот «You-Tub» сайт, купить джакузи, залезть туда и не вылезать. Нам не помешало бы на некоторое время… залечь на дно .
Коннор понимает, что Лев шутит, но что-то в словах друга даёт толчок его мыслительному процессу. Поначалу это совсем крохотная мысль, но как слабая искра разгорается в огонёк, а огонёк превращается в факел, так и неясный намёк вырастает в озарение; и в следующий момент Коннор открывает лэптоп и принимается яростно стучать по клавишам.
— Ты чего? — недоумевает Лев.
— Дженсон Рейншильд!
— Но ты же говорил, что его стёрли из виртуальной действительности, так какой смысл шарить по Сети?
Но Коннор продолжает прочёсывать поисковики.
Клавиатура под его пальцами, жирными от картофеля-фри, начинает лосниться.
— Ты подал мне идею.
— Я?
— Сайт про ванны. Ну, твоя опечатка.
— Снова измываешься над моими печатными навыками?
— Что ты! Чтобы я смог измываться над твоими навыками, ты их по меньшей мере должен иметь, — дразнит его Коннор. — Ну да ладно, мысль вот какая. Хэйден предположил, что в Сеть запустили червя, который съел все упоминания имени Дженсона Рейншильда. Но ведь это происходит только тогда, когда имя написано правильно! Вот я и пробую печатать его со всем возможными очепятками.
Лев улыбается.
— Ну ты даёшь. Даже чужие проколы обращаешь в золото.
Коннор заказывает второй бургер и следующие двадцать минут активно перевирает имя Дженсона Рейншильда. Но вот уже он дожёвывает последний кусок второго бургера и готов бросить всю затею, как вдруг… Что это? Кажется, блеснуло то самое золото, о котором упомянул Лев?
Через пару секунд становится ясно, что это целая золотая жила.
— Лев, ты только глянь!
Лев пересаживается на его диванчик, и они вместе читают статью, опубликованную тридцатью годами раньше. Статью из маленькой местечковой газетки, выходившей где-то в Монтане — там Рейншильд когда-то жил. Само собой, обитатели местечка следили за жизнью своего знаменитого земляка, вот только фамилию его неизменно печатали с ошибкой: Рейнчильд.
Ребята читают и попросту обалдевают. Не верят своим глазам. Рейншильд, учёный и изобретатель, был не последним человеком в науке, сделал себе громкое имя… а потом это имя стёрли, как древние египтяне стирали с обелисков имена и изображения предназначенных к забвению фараонов.
— Боже мой! — восклицает Коннор. — Этот мужик был пионером в исследованиях нервных связей и регенерации — той самой технологии, которая сделала возможным расплетение! Без этого Рейншильда трансплантационная хирургия оставалась бы на уровне каменного века!
— Значит, он тот монстр, кто всё это начал!
— Нет, это было в самом начале войны, тогда никто ещё даже не думал о расплетении.
Коннор проигрывает видео, встроенное в статью. Это интервью с Рейншильдом, мужчиной среднего возраста в очках и с редеющими волосами — верный признак того, что всё это происходит до эпохи расплетения.
— Мы не в состоянии даже охватить разумом возможности этой технологии, — говорит Рейншильд с юным задором. — Вообразите себе мир, в котором ваши близкие, кому по той или иной причине суждено умереть молодыми, на самом деле не умирают — потому что все части их тела можно использовать для облегчения страданий других людей. Одно дело — быть донором органов после своей смерти, и совсем другое — знать, что каждая, даже самая малая часть тебя спасёт жизнь другого человека. Вот в таком мире мне хотелось бы жить.
Коннора пробирает дрожь — он впервые замечает, какой в кафе холод, должно быть, кондиционер пашет на всю катушку. Коннор и сам не прочь бы жить в мире, описанном Рейншильдом, но… нынешний мир — совсем не такой, о каком мечтал Рейншильд.