Дальше все пошло по накатанной колее. Сеня, как всегда, решил действовать крайне дипломатично и в первую очередь выяснил, какими правами пользовались женщины сынов израилевых на египетской земле. Оба старца удивленно вытаращили на него глаза. Моисей что-то невнятно промычал под нос, а Аарон со знанием дела перевел:
— Какие права? Мы и сами-то никаких прав там не имели, а что уж о женщинах говорить? И вообще, при чем тут женщины? Разве можно о таких вещах говорить, когда мы тут делами занимаемся?
— Именно о делах я и говорю, — терпеливо объяснил Сеня. Ну, тактичный, блин, как психиатр в беседе с буйно помешанным. — Значит, женщин вы в расчет не берете, на руководящие должности их не ставите, но участвовать в общей дискуссии им разрешено, при том уж, что вы все-таки не включили? — патриархи дружно кивнули головами, мой Рабинович широко ухмыльнулся и продолжил. — Конечно, наши женщины вам бы за такое положение дел кое-какие детородные органы пооткручивали, но ваше счастье, что сейчас не двадцать первый век. Короче, я предлагаю сделать так: слабый пол считать отдельной от мужчин частью общества. Раз голосовать они права не имеют, то и к дискуссии их не допускать. Но, — Сеня многозначительно поднял палец вверх, — нужно дать и женщинам возможность участвовать в политической жизни. Издайте закон, чтобы ни один мужчина не мог принимать решение, не посоветовавшись с женой, матерью или сестрой. Это и так практикуется, но, если вы официально за женщинами такое право закрепите, они вам даже удаление с собрания простят. И еще. Чтобы вашим дамам не обидно было за то, что их из политики выгнали, давайте-ка все эти выборы на хрен прекратим. Пусть старший начальник назначит младшего, и дело с концом.
Старцы, до этого внимательно слушавшие Рабиновича и удовлетворенно кивавшие головами, словно пудели на цирковой арене, после этих слов моего хозяина переглянулись.
Вот уж не знаю, заметил Сеня или нет разницу этих взглядов, но я на нее внимание обратил. Моисей посмотрел на своего брата с облегчением, а тот в ответ буквально взбеленился.
— Значит, старший младшего назначит? Ну уж дудки! — завопил Аарон. — Брат у меня, хоть и младший, но мужик нормальный. К тому же с богом разговаривает и вообще, можно сказать, пророк. Но вот сыночки его, племянники мои, лодыри, бездари и дармоеды. Оба тупые, как казачий ротмистр! Они таких тысячников поназначают, что нация от бардака потом три тысячи лет, как минимум, не избавится!..
— Г-г-г… — привычно завопил Моисей, и я обернулся, чтобы посмотреть, нет ли рядом Попова. А то, не дай бог, еще какую-нибудь тварь земноводную на несчастного старца натравит. Андрюши поблизости не оказалось, и я облегченно фыркнул. На этот раз пронесло! Я успокоился, а вот Аарон утихать явно не собирался.
— Ща-аз, делать мне больше нечего! — заорал он на брата. — Не хватало только…
— Так ты кричи поменьше, — тут же перебил его Сеня. — Тебя переводить поставили, вот и переводи. Свое мнение потом высказывать будешь.
— Отвали! — рявкнул на него старец, но тут же получил Моисеевой клюкой по хребту и сразу успокоился. — Мой брат сказал, что мы можем контролировать его сыновей и лично утверждать каждого тысячника на должность. Ладно, бог с ним. С этим я согласен. Но что нам теперь прикажете, всех сынов израилевых заново пересчитывать?
— Проще простого, — фыркнул мой Сеня, довольный тем, что всеобщее собрание скоро распустят. — Ваня, поди сюда!
Мой Рабинович решил не ждать, пока сыны израилевы сами себя посчитают, и решил взять этот процесс в свои руки. Вместе с Ваней и бойцами Навина Сеня смело вклинился в толпу. Я решил помочь хозяину, и, пока Андрюша во всю глотку озвучивал новое распоряжение Моисея относительно женщин, мы принялись отсеивать слабый пол от сильного. Женщины, еще не наоравшиеся вволю, попытались было сопротивляться, но нам помогли их мужья, уставшие от непрерывных криков в самые уши.
Вскоре дочери израилевы удалились к своим очагам, а вот мужчины, неожиданно для меня, проявили небывалую тупость. Всего-то, что от них требовалось, — это разбиться на десятки и построиться отдельно друг от друга. Однако для переселенцев это почему-то оказалось непосильной задачей. То ли они уже утомились и от воплей своих жен полностью перестали соображать, то ли тупость у многих оказалась врожденным качеством, старательно культивируемым на кирпичных заводах, утверждать не берусь. Но в общем и в целом картина получилась плачевной: несчастные сыны израилевы просто сбивались в кучи, совершенно не пытаясь сохранять требуемую численность поголовья.
Пришлось нам от души поработать. Сеня, Жомов и Навин разбили переселенцев на три примерно равные группы. Чтобы они друг с другом не пересекались, проходы между группами цепочками заполнили солдаты Навина. Ну а трое счетоводов стали разбивать поселенцев на десятки. Я в этой чехарде принял самое непосредственное участие. Считать я, слава Полкану, мог прекрасно, поэтому носился среди переселенцев с воплями и отгонял от уже отсчитанных десятков лишних людей. Простые уговоры действовали не всегда, особенно если учесть, что моего языка и тут никто не понимал, поэтому иногда приходилось пускать в ход клыки. Однако именно эта мера и действовала лучше всего. Поэтому только благодаря моей помощи сосчитать евреев удалось примерно за полчаса. Оказалось, что мужчин среди переселенцев было около ста пятидесяти тысяч, что, соответственно, вдвое уменьшило число подчиненных у олигархов.