— А вашего брата и дурить не нужно, — окрысился Рабинович. — У вас даже национальный герой, так и тот дурачок. Даже татаро-монгольское иго мозгов вам не прибавило…
— Так, блин, ты на больную мозоль, в натуре, не наступай, — обиделся Жомов. — А то прямо сейчас начнем выяснять, чем твои евреи в Египте почти четыреста лет занимались после смерти Иосифа и до рождения Моисея. А то всего-то об этом в Библии и говорится, что умер Иосиф со всем своим родом, а сыны израилевы расплодились и размножились. Еще вопрос, кто им в этом процессе помогал!..
— А ты откуда Библию знаешь? — оторопел мой Сеня, редко слышавший от Жомова фразу умнее, чем предложение дать кому-нибудь в рыло.
— Чай не лаптем щи хлебаем, — спаясничал омоновец. — Хватит ломаться. Дай людям выпить, да и нам на сон грядущий по стопочке принять не помешает.
— Дал бы я… тебе в рыло, да ума от этого в твоем примитивном славянском черепе не прибавится, — буркнул Рабинович, который, как я понял, и сам был не прочь отметить первый день похода в Землю обетованную. — Ладно. Тащи сюда все, что Андрюша с Горынычем сегодня нагнали. Будем распределением заниматься.
Дальше начались проблемы. Во-первых, поить самогонкой всех без разбора было жалко. Ну а во-вторых, Сеня быстренько подсчитал, что при обычной российской мерке (сто граммов, и это — только для разгона) каждому делегату придется выдать по сто литров самогонки. А это получалось полторы тонны на всех, соответственно. Рабинович ужаснулся.
— Да у нас что, спиртзавод, по-вашему? — завопил он. — Если бы мы бормотуху такими суточными объемами выдавали, Ротшильдами давно стали бы. Или Чубайсами, на худой конец.
Я с Сеней в этом вопросе был в корне не согласен. В первую очередь из-за того, что он употребил множественное число в своей речи. Может быть, сам бы Рабинович и стал бы миллионером, выгоняя по полторы тонны самогонки в сутки, хотя тут еще поспорить нужно, но я скорее поверю, что втроем они при таком производстве скорее спились бы, чем разбогатели. Как получили бы первую партию, так до второй бы дело и не дошло. Если только в крайнем случае. Впрочем, высказывать свои соображения я не стал по вполне понятным причинам, а просто принялся смотреть, что дальше будет.
А дальше выяснилось, что с остатками от вчерашней пиаровской кампании самогонки набралось не более пятидесяти литров. Следовательно, каждому делегату могла быть выдана только одна бутылка и то только в том случае, если менты решат себе ничего не оставлять. Никто из моих друзей под таким предложением подписываться не собирался. Жомов, например, крепко прижал к себе примерно десятилитровый бурдюк и расставаться с ним явно не собирался. Попов поддержал омоновца, прикрыв его своим необъятным пузом, и проблему раздела оставшихся объемов алкоголя Сене пришлось решать самому.
— Блин, как мы их всех вчера напоить умудрились? — удивленно пробормотал он себе под нос. — Ума не приложу!..
ХЛО-ОП!!!
— А у тебя он есть, ум-то, чтобы его хоть куда-нибудь прикладывать? — заверещал Лориэль, появляясь, как всегда, из ниоткуда.
— Чего вылупился, как тролль на лампу дневного света, урод длинноносый?
Вот так всегда. Было все спокойно, так это кому-то помешало. Хоть убейте, привыкнуть не могу к тому, каким манером этот наглец каждый раз в наши дела вмешивается. Впрочем, в этот раз удивляться и вздрагивать не мне одному пришлось. Полторы сотни делегатов, ранее с появлением эльфов не сталкивавшихся, застыли в оцепенении, увидев появившуюся из яркой вспышки крылатую уменьшенную копию человека. Тысячники рты раззявили и застыли в немом изумлении. Хорошо хоть, что пальцами в Лориэля тыкать не начали. Иначе и им досталось бы на всю катушку.
— Чего молчишь, мать твою, идиот пучеглазый? — не унимался мухокрылый микрочлен чужой цивилизации. — Язык проглотил, козел безрогий?
— Лориэль, может, стоит с ними повежливее обращаться. Все-таки коллеги, пусть и временные, — прогремел над пустыней громовой голос Нимроэля.
Услышав его, даже я поморщился, не говоря о делегатах. Для тех этот глас вопиющего в пустыне и вовсе стал каким-то божественным явлением, полностью выходящим за рамки их понимания. Дружно взвизгнув, тысячники врассыпную бросились с вершины бархана, позабыв о том, зачем вообще сюда приходили. Что не могло не порадовать моего хозяина.
— Вот и хорошо, — удовлетворенно пробормотал он. — Теперь голову ломать не придется о том, как самогонку поделить.
— Громкость убавь, ты, продукт дефективных половых отношений! — обращаясь к Нимроэлю, одновременно с Сеней рявкнул маленький нахал. — Ты, блин, полудурок-полуэльф, еще на всеобщее обсуждение наши проблемы выстави. Вылез бы лучше из своей норы и лично с ними пообщался, как это у нормальных спидеров принято.
— Извините, — гнусавя, проговорил Нимроэль. Хотя он перед нами так и не появился, но теперь его голос звучал намного тише. Мне вообще показалось, что он, словно назойливый комар, бормочет прямо в мое ухо. Я даже головой помотал от неожиданности. — Так нормально?
— Для ненормальных! — гневно пискнул Лориэль и повернулся к Сене. — Если бы тебе, урод длинноклювый, такие дебильные мысли, как повальное спаивание всех евреев, в голову не приходили бы, все проблемы можно было бы намного проще решить. А так из-за тебя пришлось вчера снова к родственничкам моего бракованного напарника обращаться, чтобы они вам неиссякаемый бурдюк с самогоном организовали. Оберон, мать его, узнает, точно голову нам отвернет.