— Лично против вас я ничего не имею, — заявил фараон, останавливаясь в двух метрах перед кинологом. — Но ты меня, братан, пойми…
— Я тебе, блин, баран, сейчас такого «братана» покажу, что ты лет сорок от этого зрелища в постель писаться будешь! — перебивая египетского правителя, рявкнул Рабинович. — Со своими жрецами будешь брататься, а ко мне обращайся только «гражданин начальник». Ясно?
— Ясно, гражданин начальник, — буркнул перепуганный Рамсес. — Я только хочу сказать, что связываться с вами я не хочу, но на меня народ давление оказывает. Соплеменники Моисея выгребли из Мемфиса почти весь золотой запас, и мои подданные не верят, что они вернут займы обратно. В общем, сами понимаете, гражданин начальник, что я должен принять меры. Иначе скинут меня с трона и на мое место какого-нибудь жреца посадят. Вы уж войдите в мое положение…
— Мне и в своем положении неплохо, — отрезал Рабинович. — Но я твои проблемы понимаю. Правда, о выполнении условий, выдвинутых тобой, и речи быть не может. Слишком многого просишь…
Не давая Рамсесу ни секунды передышки, Сеня принялся убеждать его в том, насколько беспочвенны его притязания. Затем разговор перешел на критику несовершенных египетских законов, где фараону наконец-то было позволено вставить пару слов. После этого Рабинович пожаловался Рамсесу на то, как трудно быть стражем порядка в коррумпированном обществе, с чем правитель Египта полностью согласился. Далее, постенав об общей тяжкой доле, оба принялись обсуждать способы, какими следует отвлекаться от тяжелых мыслей и плохого настроения. Когда в перечислении возможных развлечений оба наконец добрались до женщин, Рамсес полностью забыл о том, с чего начинался разговор. Рабинович позволил ему перейти на «ты», а фараон в ответ предложил Сене посидеть в каком-нибудь кабаке и обмыть знакомство. Может быть, им бы даже удалось осуществить эту задумку, но в разговор двух новых приятелей, нарушая субординацию, встрял жрец Сета.
— Господин, рискуя навлечь ваш гнев, все же смею напомнить, что мы теряем слишком много времени, — тихой сапой подобравшись к парламентерам, проговорил он. — Коварство сынов израилевых известно всем. Я опасаюсь, что, пока вы тут беседуете, они уже успели приготовить нам какую-нибудь ловушку.
— Но вот, блин, стоит захотеть отвлечься от государственных дел, как тут же кто-нибудь влезет и все испортит, — обиженно буркнул Рамсес и посмотрел на кинолога. — Может, ему голову отрубить? Или на кол посадить другим в назидание?
— Потом. Не отвлекайся, — отмахнулся Сеня, косясь в сторону бархана, на котором должен был появиться Ваня сразу после того, как рытье окопов будет закончено. — Так вот, я тебе говорю, что при знакомстве с девушкой очень важно быть внимательным, вежливым, предусмотрительным и хотя бы просто постараться сделать вид, что ты весь переполнен романтикой.
— Подожди, — перебил его Рамсес, которого приезд жреца вернул в реальность. — При чем тут бабы? Мы же с тобой о евреях говорили. О Моисее с Аароном…
В этот момент Жомов наконец-то взобрался на гребень бархана и отчаянно замахал рукой, привлекая Сенино внимание. Тот кивнул головой и усмехнулся фараону.
— Дырку тебе от бублика, а не Моисея, — осклабился Рабинович. — Плевать мне на то, усидишь ты на троне или нет, но, если сейчас же не отведешь своих головорезов обратно, здорово об этом пожалеешь!
Ошалев от такого перехода в разговоре, Рамсес замер и тупо проводил взглядом удалившегося кинолога.
Мурзик задержался на несколько секунд подольше своего хозяина, но только для того, чтобы выразить свое личное отношение к требованиям фараона и к нему лично. Пес повернулся к правителю Египта хвостом и, забросав его песком, догнал перед барханом своего хозяина. Сене на душевные терзания фараона было наплевать. Куда больше его волновало то, отчего друзья так долго копались. И в буквальном смысле тоже.
— Да, блин, пока этим олухам царя небесного объяснил, как именно окопы рыть нужно, пока Андрюша с Горынычем вернулись, вот время и пролетело, — пожав плечами, пояснил омоновец. — Короче, Сеня, переселенцы уже вовсю делают ноги, Навин с орлами готовят новую позицию, а мы можем начинать.
— Начнем не мы, а фараон, — хмыкнул Рабинович и только тут заметил на боевой позиции Рахиль. — Ты что тут делаешь?
— А вдруг кого-нибудь из вас ранят? — сделала девица круглые глаза. — Ты же сам меня министром здравоохранения назначил. Так кто же лучше меня ваше здоровье охранит?
Сеня обреченно застонал, но на то, чтобы отослать Рахиль назад, у него уже не было ни времени, ни возможности. Во-первых, от лагеря переселенцев остались лишь следы костров на песке да столб пыли на горизонте. Ну а во-вторых, египтяне пошли в атаку. Обиженный фараон пустил вперед закованную в медь гвардию. Та неровным строем двинулась на укрепленный бархан, прикрываемая с флангов погонщиками верблюдов. Колесницы фараон, видимо, решил придержать в резерве до тех пор, пока не выяснит численность противостоящих ему войск. А что ее выяснять? И всей-то армии было, что трое российских ментов, малолетний птеродактиль из параллельного мира, пес да неуклюжая девица. Впрочем, не так-то это и мало!