— Фу, управились, — облегченно вздохнул Рабинович, вместе со мной возвращаясь обратно на бархан к патриархам. — Теперь пусть сами разбираются.
В общем, организовать у переселенцев зачатки общественного строя мы помогли, ну а то, кого там они назначат начальниками, меня интересовало меньше всего.
— Теперь пусть сами разбираются.
В общем, организовать у переселенцев зачатки общественного строя мы помогли, ну а то, кого там они назначат начальниками, меня интересовало меньше всего. День уже давно клонился к вечеру и грозил превратиться в ночь, а у меня уже несколько часов даже клочка кошачьей шерсти во рту не было. К тому же я по жаре изрядно набегался. А поскольку в плане физиологии я от верблюда сильно отличался, то и пить мне хотелось куда больше, чем вышеуказанному представителю местной фауны. Мой Рабинович сам догадаться о моих потребностях был не в состоянии (видимо, солнышком башку напекло), поэтому пришлось у него самым безапелляционным тоном потребовать воды и пищи.
— Действительно, пора бы и поужинать, — согласился со мной Рабинович. — Сейчас пойду узнаю, кто тут за продовольствие отвечает.
Сеня тут же направился к патриархам, и я, чтобы не дать хозяину возможность забыть о моем питании и начать болтать с Моисеем о всякой ерунде, пошел вместе с ним. К счастью, моего вмешательства не потребовалось. Не отвлекаясь на политику, Рабинович сразу заговорил со старцами о еде. Однако тут же выяснилось, что Моисей с Аароном являются крайне непрактичными людьми. Согласитесь, странно слышать такое о евреях! Отправляясь в Землю обетованную через пустыню, они не только не подумали о том, чем сами будут питаться в этом странствии, но даже и личных вещей никаких не захватили.
— Не знаю, — пожал плечами Аарон в ответ на вопрос Рабиновича об ужине. — Продукты, конечно, где-то есть, но в такой неразберихе их сразу не отыскать. Вот сейчас закончим распределение должностей и попробуем с этим вопросом разобраться.
— Ну-ну, пробуйте, — разочарованно буркнул Сеня и вернулся назад. — Андрюша, доставай свои запасы. Только не говори, что ничего пожрать с собой не захватил. Все равно не поверю.
— Что бы вы без меня делали? — хмыкнул Попов и пошел к своей повозке. — Посмейте мне теперь хоть раз еще предъявить, что я только о еде и думаю.
— Ладно. Не ворчи, — Рабинович плюхнулся на ковер, расстеленный прямо на вершине бархана. — Блин, ну и муторное это дело, людей из Египта выводить.
— Понял теперь, как нам с вашим братом бывает туго? — самодовольно хмыкнул Жомов. — Больше не обижайся, когда я чего-нибудь про евреев говорю.
— Тоже мне, беспроблемная нация нашлась! — наперекор ему обиделся мой Сеня. — Да если бы мы не евреев, а славян из Египта выводили, то не то что за сорок, за сто сорок лет бы не управились. Вам же сначала обмыть идею нужно, затем опохмелиться и подумать на трезвую голову. После этого принять решение и тут же отпраздновать это принятие. Потом отпраздновать празднование, следом опохмелиться и пойти прощаться с друзьями, родственниками, знакомыми, родственниками знакомых, их друзьями…
— Ну завелся, — оборвал его омоновец. — Все. Давай замнем все для ясности, типа я вообще ничего не говорил. А то до утра стонать будешь.
— Тогда больше и не обижайся, когда я славян поминаю, — ехидно проговорил Рабинович, но дальше развивать тему не стал.
Несколько секунд мы сидели в молчании, ожидая явления Попова народу. Тот управился с ревизией своих запасов довольно быстро и вернулся назад, волоча по песку довольно увесистый мешок. Его появление было встречено радостным потиранием рук, довольным хмыканьем и высовыванием языков. Последнее, правда, сделал не только я. Нахор попытался изобразить что-то подобное, плотоядно облизнув губы. Андрюша разложил припасы на ковре, и уже мы собрались ужинать, как вдруг выяснилось, что за всей этой суетой мы напрочь позабыли о Горыныче.
— Блин, мужики, хреново поступаем, — констатировал Жомов.
— Блин, мужики, хреново поступаем, — констатировал Жомов. — Нужно и эту керосинку ужинать позвать. Все-таки он хоть и гуманоидами нас постоянно обзывает, но кормить его иногда надо. Да и самогонку проверить не помешает, а то, Андрюша, совсем ты о своих обязанностях забыл.
— А ты не охренел? — обиделся Попов. — Я ее что, для себя одного гоню? Сам пьешь больше всех, вот и иди проверяй!
— Не надо! — осадил Рабинович уже вскочившего на ноги Ваню. — Сам схожу посмотрю. Самогонка целее будет.
Назад Сеня вернулся вместе с Ахтармерзом. Горынычу, не покладая рук трудившемуся целый день на благо ментов, тут же предложили лучшие куски мяса, но тот с отвращением отказался, заявив, что и так уже сутки напролет ест, пополняя запасы сероводорода в организме. А затем сказал, что теперь, чтобы устранить дисбаланс в функционировании органов, ему придется сутки поститься.
— А самогонка как же? — оторопел Ваня.
— Я и так уже произвел столько алкоголя, что его хватит, чтобы половину нашей планеты от вредителей избавить, — сердито проворчал Ахтармерз, почесывая крылом правую голову. — Ну, не понимаю я, как вы, гуманоиды, можете столько алколоидов употреблять?! Ведь если сопоставить их количество, поглощенное вами, с килограммом вашего же живого веса, то получится, что никаких бактерий в вашем организме просто существовать не может. Ни вредных, ни полезных. Мы еще этого не проходили, но, по-моему, у вашего вида от алкоголя даже красные кровяные тельца деформируются…