Я, конечно, догадывался, что в Египте полно идиотов, но никогда не думал, что это определение распространяется и на местную фауну. Слушая мужичка, я удивленно рассматривал крокодилов, пытаясь отыскать на их мордах признаки кретинизма. Ничего конкретного обнаружить не удалось. Хотя, может быть, это было от того, что в своей жизни я слишком мало общался с крокодилами. Ну а эти зубастые твари, осознав, что новых трагических событий на берегу не ожидается, стали покидать партер, по одному ныряя в мутные воды Нила. Последним уплыл здоровущий пятиметровый зверь, напоследок с досады выплюнув остатки завтрака на берег. Я так понял, подобный жест у крокодилов был идентичен людскому забрасыванию плохих актеров тухлыми яйцами и гнилыми помидорами.
Что же, если оценивать степень драматичности диалога между Жомовым и коротышкой, то они именно такого обращения и заслужили! И понять крокодилов было можно. Ни тебе душераздирающих сцен, ни истошных воплей, ни плача и стенаний никто из собеседников не издавал. Представляете, даже жалоб на здоровье, плохую жизнь и отсутствие денег не последовало. Понятно, что из этого не только «Санта-Барбару», но даже и «Просто Марию» сделать не получится. Вот и остались крокодилы без очередной серии мелодрамы.
Вот и остались крокодилы без очередной серии мелодрамы. Впрочем, все-таки им жаловаться было грех. Как-никак, пусть и не поплакали вволю, но жизнь одного сородича все же сохранили. Следовательно…
Тьфу ты! Да пошли они к коту под хвост, все эти крокодилы! Вот мне больно надо голову над их проблемами ломать. Заняться, что ли, больше нечем?.. Только сейчас сообразил, что омоновец со взводом новобранцев уже ушли, прихватив с собой бородатого крепыша, а я в одиночестве, как слюнявый щенок, стою на берегу и задумчиво пялюсь вдаль. Пришлось потрясти головой, чтобы вернуться в реальность. Подпрыгнув на месте и ругнувшись, я помчался догонять отряд.
К моему вящему удивлению, Навин оказался единственным, кто не отправился вслед за Жомовым на берег. Он стоял на месте в той же позе, в которой мы его оставили, не сдвинувшись даже на миллиметр. Ваня удовлетворенно хмыкнул и похлопал новобранца по плечу, поставив его в пример недисциплинированному взводу. Навин не вздрогнул, не улыбнулся и вообще ничем не выдал, что услышал похвалу из уст командира. Я подумал, что он уснул, и, подойдя поближе, заглянул Навину в лицо. Нет, взгляд был чистым и ясным, и никаких признаков кататонии, кретинизма или выпадания в осадок на его лице не наблюдалось! Получалось, что парню просто нравится в армии служить. Я решил не мешать ему сходить с ума и отошел в сторону.
— Перекур окончен, — заявил Жомов, вновь выравнивая строй. — Итак, блин, сейчас все пойдем в атаку. Повторю еще раз. Первый ряд конкретно не разбегается, пока не окажется на расстоянии вытянутой руки от камышей. Второй…
Ваня запнулся, да и я навострил уши. Откуда-то издалека, приближаясь к нашему постоялому двору, донеслись какие-то странные вопли, отдаленно напоминавшие хоровое пение. Несколько секунд я прислушивался к ним, пытаясь понять, что происходит, а потом отчетливо разобрал не только мотив, но и слова. Какая-то орава приближалась к постоялому двору, во весь голос распевая «У павильона пиво-воды…» — одну из любимых в пьяном Сенином репертуаре. Все ясно. Триумфатор возвращается с базара. Я коротко гавкнул, призывая Жомова прервать обучение бойцов, но он уже и сам все понял.
— Ни хрена себе, блин! Эти козлы без меня бухают, — возмутился Ваня. — Взво-од, р-р-разойдись! — рявкнул он и вприпрыжку помчался к трактиру.
Однако на постоялом дворе попойкой и не пахло. Хотя, если честно, прибывшие с базара караванщики выглядели абсолютно пьяными. Но это у них было не от вина, а от счастья! Мой Сеня поторговал на славу, и даже после отчисления ему двух третей полученной прибыли Нахор остался с таким количеством оборотного капитала, какой ему удалось заработать лишь однажды, когда он сумел обогнать конкурентов и привезти первым зерно в голодающий из-за страшной засухи Вавилон. А сейчас караван-баши просто лопался от радости и, возвращаясь с торгов, попросил Сеню обучить персов какой-нибудь хорошей песне, чтобы все вокруг знали об их удачно проведенном дне. Ну а Рабинович ничего умнее, чем «У павильона…», придумать не мог.
Жомов спрашивать о том, как Сене удалось обдурить местное население, не стал, а мой Рабинович сам рассказывать не пожелал. Видимо, он боялся, что на следующих Играх Вымогателей, в ноябре, Жомов использует один из его приемов и сможет выиграть соревнования. Естественно, Сеню такая перспектива радовать не могла, и он сохранил свою тайну навеки. Единственное, чего пожелал Ваня после триумфа Рабиновича, так это немедленно обмыть удачную сделку. Сеня категорически отказался.
— Даже и не думай, Жомов, — сердито покачал головой мой Рабинович. — Хрен его знает, может быть, поповский эликсир в сочетании с алкоголем действует неправильно, и из-за этого мы и попали в Египет вместо Англии или Палестины. Обмывать будем дома, когда вернемся. А сейчас даже и не думай о бухалове!