Попов с Жомовым в это время блаженствовали в тени легкого шатра, который с огромным трудом поставили сами под чутким руководством главного караванщика. Он щедро полил какие-то тряпки водой и обмотал ими головы перегревшихся милиционеров. Оба нежились на мягких коврах и язвительно комментировали работу Рабиновича. Правда, их наслаждение собственным исключительным положением длилось недолго. Едва первые караванщики, приведенные в чувство пинками Рабиновича, подошли к своему боссу, как он тут же послал их позаботиться о Сене. Один так же обмотал голову Рабиновича мокрой тряпкой, другой держал над ним зонт, а еще двое усиленно махали на кинолога веерами, пока тот практиковался в оказании первой помощи пострадавшим от поповских репрессий. Увидев такую свиту около Рабиновича, Андрюша горестно вздохнул.
— Слушай, Ваня, — обратился он к омоновцу. — Ну почему Рабиновичу всегда больше нашего уважения и почета достается?
— Пи-итаму, что почтеный богатур — силуга Сета, — склонив голову, ответил вместо Жомова караван-баши. — А ви — лишь тольки его сипутники.
— Кто слуга? Чей? — Ваня удивленно повернулся к Попову. Тот удивленно развел руками.
— Моя пилоха говорить, но моя хирашо чужая бога зинает, — начальник каравана сначала вновь ткнул указательным пальцем в зенит, едва не продырявив крышу палатки, а затем почтительно поклонился. — Ваша Сет виликий бога войны. А такой гордий зиверь, — теперь палец караванщика нырнул в сторону Мурзика, — можит тольки силужителю Сета починяцы. Мине непириятности с местным началиством не нужины, пата-аму силуги Сета — моя жиланий гости.
— Андрюха, ты что-нибудь понимаешь? — ткнул Попова в бок омоновец. — Или мне этому хмырю бородатому разок в ухо стукнуть, чтобы он по-русски говорить начал?
— Вставать не лень? — поинтересовался Андрюша. — А вообще-то, Ваня, кое-что и без кулаков понятно. Сет — это египетский бог войны. Ну а если этот старый пень считает его нашим богом, значит, и нас принимает за египтян. Непонятно только, какой сейчас год…
— Так у караванщика и узнаем, — радостно ухмыльнулся Жомов и, не вставая с ковра, дернул аборигена за халат.
Непонятно только, какой сейчас год…
— Так у караванщика и узнаем, — радостно ухмыльнулся Жомов и, не вставая с ковра, дернул аборигена за халат. — Эй, мужик, год сейчас какой?
Тот нахмурил лоб и застыл. Несколько секунд Ваня не сводил с него взгляд, а затем посмотрел на Попова таким взглядом, словно требовал у друга объяснить, что он в этот-то раз неправильно сделал. Андрей удивленно пожал плечами, и омоновец задумался сам: стукнуть ли караванщику по маковке, чтобы вернуть его к реальности, или просто плюнуть и забыть о своем вопросе. После долгих логических вычислений Ваня все же решил, что гражданские просто обязаны отвечать на вопросы защитников правопорядка, и уже отстегнул от пояса дубинку, как караванщик наконец-то решил заговорить.
— Са-апсим вопрос тирудный, — хмуря лоб, проговорил он. — Вичера был пирошлый год. За-автира ниизвистна какой будит, а си-игодня пироста год. Засушливий год. Са-апсим баранам пилоха, шерсти мала будит. Чим торговать, ни-и знаеим!
— Тьфу на тебя, идиот полосатый! — рявкнул на караванщика Жомов. — Я же тебя не про шерсть спрашиваю, баран ты эдакий. Я тебя спросил, какой сейчас год…
— Да оставь ты его, — одернул друга всезнающий криминалист. — Дату он тебе все равно ни хрена не скажет. Но раз в Египте Сету поклоняются, значит, и до крестовых походов далеко. Получается, что наше зелье совсем неправильно сработало, — он тяжело вздохнул. — Сеня мне голову оторвет, когда узнает, что мы не только от Англии далеко, но еще и в другое время попасть умудрились.
— Да ладно тебе стонать, — широко улыбнулся Иван. — Какая хрен разница, где мы? Людей нашли? Нашли! Теперь, значит, немного оторвемся, ты свое зелье приготовишь, и рванем домой дальше службу нести. В конце концов, имеем же мы право на отдых после того, как целый мир спасли?
— Ох, Жомов, твоими бы устами да мед пить! — горько усмехнулся криминалист.
— Ми-ед? И-есть и ми-ед, — тут же радушно откликнулся хозяин каравана. — Пиравда, таким гостям я и вина жалить ни ситану!
— О блин! Самое хорошее предложение, — в этот раз Жомов понял аборигена мгновенно. — Где вино? Наливай!..
Глава 3
Ох, беда с этими людьми! Ведь пытался их предупредить, когда они пойло поповское глотали, что ничего хорошего из этого не выйдет. Так разве меня кто послушал? Я, конечно, готов сделать скидку моим ментам на то, что они по-нормальному разговаривать не умеют, но они в милиции ведь не первый год служат! Могли бы и язык жестов научиться понимать. По крайней мере, Сеня-то знает, что я из простой блажи чему-то противиться не стану. Если уж уперся лапами, значит, есть на то причина. Ан нет! Зальют глазоньки водкою и плевать на голос разума хотели.
Это ведь еще хорошо, что караван на нас наткнулся. А вы только представьте, что было бы, если бы мы так и продолжили на запад идти?.. Правильно. Ничего хорошего. Нет бы моему Семену на восток, к горам повернуть, так ему в пустыню углубляться понадобилось. Мог бы хоть попытаться логически рассудить — где начинаются горы, там пустыня кончается, реки всякие со склонов текут и зверушки водятся! Но Сеня забил себе голову бреднями о Палестине и повел нас туда, где единственным пляжем оказался бы берег Атлантического океана, при условии, что мы бы до него каким-то чудом добрались.