— А орет, как пионер, — отмахнулся омоновец. — Да не расстраивайся ты. Ничего с твоим Аароном драгоценным не случится. Полежит пару минут, и даже голова потом болеть не будет. Что я, бить не умею? Сам прекрасно знаю, когда кости нужно ломать, а когда ласково с человеком обращаться.
— Ни хрена себе, вот это ласка, — хмыкнул кинолог, глядя на бесчувственного Аарона. — Ну да ладно. Может, это ему и на пользу пойдет. А то, как стал первосвященником, так что-то в буйство впадать начал. Вещи уже собрали?..
— А чего мне собирать? — удивился Ваня. — Все мое при мне. Я-то тут стяжательством не занимался. Не то что некоторые.
— А я, можно подумать, только для себя старался, — Сеня вспыхнул, как бездымный порох. — Скажи еще, что тебе небольшая прибавка к зарплате помешает.
Жомову возразить на столь веский аргумент было совершенно нечего. Ему оставалось только смиренно потупиться, тем самым признавая заслуги Рабиновича перед отечеством. А Сеня, посчитав, что времени на споры и нотации не осталось, просто махнул на омоновца рукой и помчался к своей палатке, но опоздал. Шатер уже свернули, а Сениных котомок нигде не наблюдалось. Лишь счастливая Рахиль, радостно улыбаясь, вышла ему навстречу из-за бархана.
— Ты не видела, куда мои вещи делись? — испуганно оглядываясь по сторонам, поинтересовался у девицы Рабинович и тут же махнул на нее рукой. — Мурзик, а ну ко мне. Ищи!
— Сенечка, не мучай со… песика, — вспомнив строжайшие инструкции, поправилась Рахиль. — Я уже о твоих вещах позаботилась, — Рабинович оторопел. — И не смотри на меня так изумленно. Все-таки мы готовимся к совместной жизни и поэтому сразу должны научиться распределять обязанности, беречь общее имущество и заботиться друг о друге. Что, не так? Или ты жениться на мне не собираешься?
— И куда же ты мои вещи дела? — проигнорировал кинолог последний вопрос. — Надеюсь, не закопала в песок, как тетя Мириам свой вчерашний мусор?
— Ой, Сенечка, ты такой шутник! — хихикнула Рахиль, а Рабиновича от этого передернуло.
— Надеюсь, не закопала в песок, как тетя Мириам свой вчерашний мусор?
— Ой, Сенечка, ты такой шутник! — хихикнула Рахиль, а Рабиновича от этого передернуло. — С тобой так весело, что мне все время смеяться хочется…
— Каску надень и кругами по двору с улыбкой бегай, дура!..
— Мурзик, фу! — рявкнул на своего не в меру остроумного пса Сеня. — Помолчи, пожалуйста. Не видишь, люди разговаривают, — а затем посмотрел на Рахиль. — Так где мои вещи?
— Ой, не беспокойся, я обо всем позаботилась, — девица начала загибать пальцы, считая. — Бурдюк с водой я отдала Нахору. Пусть хоть вещи носит, а то ты его совсем бесплатно учишь. Самый большой мешок я дяде Самсону вручила. У него семья большая и все сыновья сильные. Так что не надорвутся, а заодно и украсть никому не позволят. Два средненьких мешочка у бабушки Циллы. Она на телеге едет и небольшая прибавка к грузу ее кобылу ничуть не утомит. А самый маленький я отдала двоюродной сестренке сына папиного свата. Ей уже одиннадцать, а она все, дурочка, в куклы играет…
Вот тут-то Рабинович и не выдержал. До этого он, конечно, багровел с каждым словом, слушая имена тех, кому Рахиль доверила его бесценное имущество. Однако Сеня до последнего момента надеялся, что у девицы хоть хватит ума оставить себе самый маленький, но самый ценный баул — Рабинович в нем в давно нестиранных носках все свои сокровища прятал. Поэтому и взорвался, когда узнал, в какой именно компании его бесценный сейф дальше путешествовать будет.
— Двоюродной сестренке сына папиного свата, говоришь? — злобно прошипел он. — Да ты просто…
Рабинович запнулся, увидев, что Рахиль меняется на глазах. Сначала у нее удивленно вскинулись брови, затем покраснел нос, затряслись губы и слезы навернулись на огромные коровьи глаза. Не теряя ни минуты, дабы окончательно не утратить слегка упущенной инициативы, девица разревелась в три ручья, принявшись от отчаяния делать вид, что рвет на себе кудрявые волосы. Сеня тут же растерял весь апломб и бросился утешать несчастную.
— Ну не обижайся. Перестань реветь. Я же просто так спросил, — растерянно бормотал он.
— Нет-нет, это я во всем виновата, — не забывая рыдать в паузах между словами, возразила Рахиль. — Снова хотела как лучше, а получилось безобразно. Я не могу быть хорошей женой, — Рабинович едва сдержал облегченный вздох. — Я тебя всегда расстраиваю. Но я обещаю, что исправлюсь. Я ничего-ничего без твоего повеления в жизни больше не сделаю. Ты же не отменишь из-за моей маленькой ошибки нашу свадьбу?
— Пошли-ка сначала вещи назад вернем, — поперхнулся Сеня и торопливо потащил Рахиль в сторону снимавшегося с места лагеря поселенцев.
Аборигены, приучаемые начальством к порядку, устроили страшную суету, пытаясь занять соответствующие росту, весу и материальному благополучию места в своих десятках. А поскольку после успешного форсирования Красного моря на ночлег сыны израилевы располагались там, где свалились на берег, совершенно не соблюдая штатное расписание, то сейчас на восстановление порядка у них уходила масса времени. Сеня с Рахилью тоже внесли свою лепту в общую суету, гоняясь по лагерю в поисках счастливых хранителей движимого имущества Рабиновича. Искали они долго, но нашли всех и все, за исключением небольшого переносного сейфа.