— Не врите мне! — истерично завопил жрец. — Всем известно, что вы лично каким-то непонятным образом связаны с Сетом и можете управлять всеми псами на свете. К тому же вашу собаку…
Кого?.. Кого ты, недоумок, собакой назвал?..
— Мурзик, фу! — вцепился в мой ошейник Рабинович.
— …в-видели во г-главе всей бешеной своры, — испугавшись моего рыка, с заиканием закончил речь парламентер. — В общем, улики против вас неопровержимые, и мне предписано силой выпроводить вас за пределы страны.
— Приказ ты, конечно, будешь выполнять? — с надеждой в голосе поинтересовался Жомов.
— Нет, — покосившись на Горыныча, сделал Ванюшу несчастным жрец. — Я доложу моему повелителю о наших переговорах и попрошу отправить меня в отставку. Можно даже без выходного пособия, — и, круто развернувшись, посланник фараона помчался в обратном направлении. Батальон бронированных аборигенов отправился следом за ним, оглашая окрестности медным звоном доспехов.
Я задумчиво посмотрел ему вслед. Было абсолютно ясно, что Рамсес так дело не оставит и нам в недалеком будущем, скорее всего, предстоит открытое столкновение с его армией. Российские менты, конечно, грозная сила, к тому же обученная ведению боевых действий на городских улицах, однако, даже несмотря на то, что мы обладаем поддержкой с воздуха в лице трехглавой огнеметной рептилии, не думаю, что сможем долго противостоять регулярным египетским войскам. Взвод Навина, конечно, нам поможет, но и его усилий будет недостаточно. В общем, не знаю, как моим ментам, но лично мне было абсолютно ясно, что следует немедленно добиться поддержки со стороны всех без исключения соплеменников Моисея. Иначе нашу миссию можно считать проваленной, а нас внести в списки героев, пропавших без вести при исполнении служебного долга. Чего мне, честно говоря, не очень хочется.
Как всегда, забыв о том, что люди меня не понимают, я попытался рассказать ментам о тех выводах, к которым пришел. Однако вместо того, чтобы хоть раз в жизни проявить чуткость и прислушаться к голосу разума, все трое олухов удивленно уставились на меня.
— Что-то мне твой пес, Сеня, не нравится, — в ответ на мой лай задумчиво проговорил Жомов. — Как бы на самом деле не оказалось, что у тех собак было бешенство. Что тогда с твоим Мурзиком делать будем?
— С ним — ничего. А вот тебе язык отрежем, — сердито и одновременно с этим обеспокоенно ответил ему мой Сеня. — Типун тебе, трепачу, на язык. А с Мурзиком все в порядке. Просто устал и перенервничал. Покормить его нужно, да и нам поесть не помешает, — и Рабинович, пристегнув к моему ошейнику поводок, потащил меня в трактир. Ну скажите, хотя и грех так о моем хозяине говорить, не дурак ли он после этого?
Старцы нас встретили аплодисментами. Оба оказались не по возрасту любопытными и, несмотря на то, что мой Сеня приказал им носа на улицу не высовывать, патриархи просидели у окон второго этажа все время, пока мы вели переговоры со жрецом.
Оба оказались не по возрасту любопытными и, несмотря на то, что мой Сеня приказал им носа на улицу не высовывать, патриархи просидели у окон второго этажа все время, пока мы вели переговоры со жрецом. То, чем они закончились, необыкновенно порадовало старцев, и Моисей, через переводчика естественно, заявил, что мы сделали для еврейского народа за несколько дней больше, чем он сам мог добиться за половину своей жизни. Патриарх торжественно поздравил нас с победой и заявил, что до выполнения поставленной задачи нам осталось два шага.
— Рано радуешься, — буркнул мой Сеня, к которому, наконец, вернулось здравомыслие. — Еще неизвестно, что может произойти, если фараон на самом деле свои войска сюда пришлет.
— Какие войска? — презрительно махнул рукой Аарон. Моисей попытался ему что-то сообщить, но старец лишь отмахнулся от него рукой, совершенно не обращая внимания на подаваемые знаки, что было вполне ожидаемо. Где это видано, чтобы у вас, у людей, старший брат слушал младшего?
— Все солдаты, которые были у Рамсеса, либо валяются пьяные, либо мучаются от укусов насекомых и собак, либо залечивают шишки от града, — закончил свою мысль Аарон. — Ну а для тех, кто остался, достаточно одного вида вашей летающей ящерки… — благодари бога, что Горыныч тебя не слышит! — …чтобы обратить их в повальное бегство. Фараон нам больше не помеха. Теперь только и нужно, что убедить наших соплеменников отправиться в дорогу. А с этим, я думаю, проблем никаких не будет.
— Г-г-г… — наконец Моисей не выдержал и влепил старшему брату посохом вдоль спины. Тот подскочил на месте, обернулся, а затем перевел:
— Горилла ты безмозглая, — старец запнулся. — Ой, это личное. А вам Моисей говорит, что даже в случае возникновения непредвиденных обстоятельств мы всегда можем рассчитывать на помощь господа.
— Это он лично Моисею сообщил? — ехидно поинтересовался Рабинович.
— Ну да! — Аарон посмотрел на него, как питбуль на добермана, заявившего, что кошек обижать нельзя.
— Тогда вопросов больше не имею, — усмехнулся мой Сеня. И потребовал от трактирщика подавать ужин.
Я, конечно, не Андрюша, но поесть тоже редко отказываюсь. А уж после сегодняшних треволнений аппетит у меня и вовсе разросся до таких размеров, что если не быка, то барана бы точно съел. Я буквально истекал слюной, вдыхая соблазнительные запахи, доносящиеся из кухни. Уже представил, как будут хрустеть бараньи ребрышки на зубах, как постное и нежное мясо (сильно не прожаривайте, пожалуйста!) тает во рту, как… Впрочем, чего это я распинаюсь?! Поесть-то мне все равно не дали, поскольку в трактир ввалился один из элитных бойцов жомовского взвода — жутко взъерошенный и запыхавшийся.