Очистив себе пространство для обзора, Рамсес подошел к перилам, чтобы узнать, отчего не ликует толпа.
Нигде нет также и упоминаний о том, кто в дальнейшем спасал утопающих. Впрочем, нас это и не касается. Есть дела и поважнее!
Очистив себе пространство для обзора, Рамсес подошел к перилам, чтобы узнать, отчего не ликует толпа. Узнал — оттого, что всей толпы было лишь пять человек и огромный пес. Да и то ни один из них не был настроен петь дифирамбы фараону. Рамсес поморщился. Затем гневно нахмурился. Ну а потом соизволил спросить:
— И где мои люди?
— В Караганде, — смиренно ответил ему Рабинович.
— Сеня, это уже перебор, — посмотрев на него, сострил Попов. — Ты уже столько всего в Караганду наотправлял, что сейчас там должна быть либо одна гигантская свалка, либо культурный центр вселенной. Дикие египтяне там еще зачем?
— Да пусть бомжуют, — милостиво разрешил кинолог и перевел взгляд на фараона. — Рамсес, ты не оборзел? Какого хрена людей на молитву не отпускаешь?
— Людей? — удивился правитель Египта. — А где ты, чужестранец, среди евреев людей видел?
— Опа-на! — присвистнул Андрюша. — Вот он, оказывается, откуда антисемитизм-то пошел. А мы Гитлера во всем виним…
— Слушай, Сеня, — разделил оскорбление друга омоновец. — Может быть, я схожу этому уроду самовар слегка почищу? А то, по-моему, у него там краник слегка засорился.
— Потом, — Рабинович побагровел, но воевать пока не собирался, решив справиться с проблемой дипломатическими методами (ой господи, знал бы хоть что-нибудь о них!). Сеня снова обратился к фараону.
— Ты когда-нибудь о равенстве конфессий слышал? — слегка повысив голос, поинтересовался кинолог у Рамсеса. — Так знай, что все религии равны перед лицом государства. Ты просто должен отпустить сынов Израиля помолиться в пустыне. В противном случае я тебе гарантирую всеобщую забастовку. Твои убытки от этой акции могу и без калькулятора посчитать.
— Забастовка, говоришь? — завопил в ответ Рамсес и радостно захихикал. — Что же, мне это нравится. Но поверь, хотя я и очень сожалею, вынужден буду принять ответные меры, — фараон еще на октаву повысил голос. — Повелеваю с сего дня не давать евреям со складов соломы для изготовления кирпичей. Собирать теперь ее рабочие должны самостоятельно. При этом общие нормы выработки остаются неизменными!
И, показав ментам нос из пальцев обеих рук, Рамсес вприпрыжку скрылся внутри дворца. Его свита, радостно скалясь, секунду постояла на балконе, а затем отправилась следом за повелителем. Несколько секунд над дворцовой площадью стояла гнетущая тишина, а затем к Рабиновичу, шлепая по камням сандалиями, подошел Аарон.
— Ну, спасибо тебе, мил-человек! Помог, называется, — ехидно заявил он, поклонившись кинологу в пояс. — Теперь точно все. Прощай, Палестина!
— Не скули! — расстроенный таким оборотом дел, злобно рявкнул на старца Рабинович и посмотрел на омоновца. — Ну что, Ванюша, теперь можно и морду этому козлу, Рамсесу, набить…
Жомов обрадованно хрюкнул и, согнув «демократизатор» в дугу, устремился к воротам. Не успел он сделать и двух шагов, как створки распахнулись, выпустив на площадь не менее двух сотен солдат, сверкающих на солнце чищеной медью. Омоновца их появление только раззадорило, и он бросился бы вперед, если бы не Попов.
— Подожди! — рявкнул Андрюша, ухватив друга за китель и показав рукой на балкон, где ровной цепочкой выстраивались метатели дротиков. — По-моему, драться сейчас не стоит.
Может быть, у Вани и наблюдался некоторый дефицит ума, о чем ему, естественно, говорить не следует, но от недостатка здравомыслия он никогда не страдал.
Посмотрев на балкон, омоновец мгновенно оценил все недостатки собственной позиции. Может быть, втроем, при помощи чудодейственных свойств дубинок, пистолета и Мурзика с разгоном дворцовой стражи менты и справились бы, но метатели дротиков с балкона быстро сделали бы из них подушечки для булавок или чехлы для шампуров — кому как больше нравится.
— Нет, блин, я что, так никогда тут нормально и не подерусь? — расстроился Жомов. — Ты, Рабинович, давай-ка решай эту проблему. А то что это у нас за отпуск получается? И драки мелкие, и напороться толком нельзя.
— Жомов, я тебе напорюсь! Еще глоток алкоголя, и я у тебя пистолет экспроприирую, а потом Матрешкину подарю.
Ваня от возмущения тут же потерял дар речи, а Сеня грустно усмехнулся и махнул рукой:
— Ладно, пошли отсюда. До Рамсеса нам, похоже, не добраться. Будем думать, что еще можно предпринять.
Однако просто так уйти не получилось. Забытые всеми старцы, которых все утро не было слышно, вдруг напомнили о себе, истошно заголосив. Трое ментов удивленно обернулись к ним, пытаясь понять, что же так неожиданно пробудило патриархов. Оказалось, что ничего нового не случилось. Просто старики, наконец, осознали суть происшедшего на дворцовой площади. Причем до Моисея это дошло быстрее.
— Г-г-г… — гневно завопил патриарх, тыча в сторону балкона скрюченным указательным пальцем. Менты замерли, ожидая перевода, но Аарон молчал. То ли был в шоке, то ли никак не мог проснуться. Андрюша решил ему помочь.
— Горе нам? — с надеждой в глазах обратился он к Моисею.