— Уже интересно. Документы на то же имя?
— Нет, конечно. Сифоров Зиновий Поликарпович. Калериец русского происхождения.
— Таких и на самом деле множество Ну-с, если он коммерсант, то у него должны быть в Москве какие-то связи. Вы проверяли?
— Так точно. В качестве калерийского бизнесмена господин Сифоров имеет в Москве однокомнатную квартиру, кроме того, дачу по Северной дороге. Кооперативный гараж, в котором держит автомобиль; пользуется им во время посещений Москвы. Приезжая, исправно регистрируется, платит все полагающиеся налоги и сборы.
— Чем дальше в лес… Часто ли бывает в Москве?
— Три-четыре раза в год.
— Гм… А вы не пробовали установить, совпадает ли время его приездов в Москву с теми неделями, когда соседи не видят Загорского?
— Выясняли. С точностью судить трудно, но похоже, что не совпадают или не всегда совпадают.
— Совсем интересно. Надо навести справки в Калерии — не по официальным каналам, конечно: числится ли у них там этот Сифоров и что о нем вообще известно.
— Я это сделал, Сергей Симонович, сразу после того, как мы изъяли из гостиницы эти документы. Обещали ответить по возможности быстро.
— Работаете оперативно. Хорошо. Как только придет ответ…
— У меня еще не все, товарищ генерал.
— Сегодня вы меня приятно удивляете. Докладывайте.
— Один из работников, входивший в группу, задержавшую Загорского, — старший прапорщик Сердюк…
— Постойте. Фамилия знакомая.
— Ветеран, товарищ генерал. Вы ему вручали на последнем празднике за выслугу лет и беспорочную службу…
— Вспомнил. Что он?
— Уверяет, что встречал Загорского раньше. При интересных обстоятельствах. А именно — в зоне. Сердюк тогда служил надзирателем…
— Так-так. А Загорский?
— Находился по другую сторону: отбывал срок.
— Детали?
— Деталей за давностью лет не помнит, как и фамилии и статьи. Но в памяти сохранилась кличка — Роялист.
— Любопытно… На каком он был режиме?
— Строгий режим. Вся колония была строгого режима, сявок не держали.
— Полагаю, вы уже запросили?..
— Да. Там это заняло немного времени.
— И что?
— Завьялов Павел Сергеевич. Десять лет, умышленное убийство.
— Вот оно как! Почему же пальцы не сработали сразу?
— Вот тут, товарищ генерал, начинается самое главное. Пальцы не совпадают.
— Выходит, не он?
— Сердюк готов присягнуть…
— Прямо черт его знает…
Мерцалов задумался. Майор воспользовался паузой.
— Разрешите позвонить от вас, Сергей Симонович? Может быть, из Калерии поступило уже что-нибудь.
— Звоните.
— Спасибо.
Майор набрал номер. Мерцалов подпер подбородок ладонью, размышляя.
— Ага, — сказал майор в трубку. — Прекрасно. Давайте…
Он выдержал паузу — не очень, впрочем, продолжительную.
— Очень хорошо. Спасибо. Положил трубку.
— Есть новости, товарищ генерал. Мерцалов поднял на него глаза.
— Сифоров Зиновий Поликарпович действительно в Калерии проживал. Но два с лишним года назад — в сентябре восьмого года — умер.
— Этого следовало ожидать. Своей смертью?
— Как будто бы…
— Как понимать?
— Скончался в своей постели, не застрелен, не зарезан, не убит ударом и даже не отравлен. С другой стороны — не болел, здоровьем отличался завидным. Успешно вел дела, хотя, предположительно, находился в деловых отношениях с мафиозными группировками.
— Что дала медицина?
— Удушье. Однако, поскольку никаких доказательств постороннего вмешательства не обнаружено, квалифицировали как паралич дыхательных путей.
— То есть убийство не доказано, хотя и не исключено?
— Так точно.
— Калерия, Калерия… — пробормотал генерал. — И отпечатки… Клиника там есть, лучшая в Европе. Пересадки органов. В том числе и конечностей, верно?
— Я не в курсе, товарищ генерал.
— Да и я не очень-то. А жаль. Сейчас было бы очень кстати…
Мерцалов смотрел на майора в упор, но, занятый своими мыслями, не видел его.
— Можно пересадить, допустим, руки, и они приживаются… Новые руки, майор. Чистые. В смысле — не проходящие ни по одной картотеке… Да, это обстоятельство мы как-то упустили из виду. Поэтому задержанного в наших архивах и не найдется. А те пальчики, чьи отпечатки есть, давно уже где-то сгнили… Допускается такая возможность?
Майор лишь пожал плечами. Мерцалов ответил сам:
— Вполне. У нас такая клиника только налаживается. А в Калерии… Предположим, интересующий нас господин Загорский бывал некогда в Калерии. Не так давно, впрочем. И ему там — по медицинским показаниям либо по настоятельной просьбе, по знакомству — заменили руки. Любопытно, а какие-то следы при этом остаются? Хотя бы малозаметные.
Любопытно, а какие-то следы при этом остаются? Хотя бы малозаметные. Ну, вроде шрамов, что ли?
— Я не специалист, Сергей Симонович. Запросить медиков?
— Тут надо еще подумать, кого именно… Ладно, это я возьму на себя. Выстраивается интересная цепочка… Сифоров скончался от удушья. Не исключено, что задохнуться ему помогли, причем настолько квалифицированно, что доказать убийство не удалось. Допустим, речь шла о заказном убийстве. И в знак благодарности, а также с прицелом на будущее исполнителю устроили такую вот пересадку. После чего он может жить спокойно. На всякий случай он присваивает — или ему отдают — документы покойного, которыми он вряд ли пользуется там, но они вполне срабатывают здесь, в другой стране. И туг он живет — един в двух лицах — и, видимо, время от времени выполняет такого рода заказы. Поскольку личность он весьма достойная, на месте не попадается, то его никто и не подозревает — до того самого мгновения, когда он наталкивается на опытного англичанина, которого, весьма вероятно, тоже по заказу должен был устранить. Звучит?