В Москве Берфитт оказался впервые в жизни; однако если бы кто-то наблюдал со стороны за его прибытием, то наверняка решил бы, что этот джентльмен если и не живет здесь постоянно, то, во всяком случае, раз в неделю прилетает, чтобы полакомиться блюдами русской кухни. Итак, его встретили, и не один человек, а трое; может быть, конечно, кто-то еще оставался в «линкольне», куда его усадили, чтобы отвезти в гостиницу «Империум», считающуюся в российской столице одной из лучших.
Берфитт остался доволен встречей, обедом, данным в его честь на частной квартире, и беседой за столом. Ему удалось быстро договориться о приеме в Министерстве здравоохранения России. Ему также сразу пообещали и другую встречу — с человеком, хорошо знавшим Подмосковье и, не столько в силу своего служебного положения, сколько благодаря знакомствам и связям способным оказать помощь в приобретении или аренде подходящего участка. Подходящего — по представлениям фонда «Призрение», делами которого Берфитт стал заниматься с не меньшим рвением, чем проблемами фонда «Лазарет».
Однако эти встречи могли состояться, как выяснилось, лишь в середине следующей недели. Не привыкший к подобным заминкам, Берфитг пытался было протестовать, но ему разъяснили, что в России свои порядки и традиции: в министерстве ускорить дело пока совершенно немыслимо, что же касается человека со связями, то его сейчас просто нет в Москве: он дает концерты в провинции и вернется не раньше, чем через шесть дней. Во всяком случае, так объяснили в его офисе.
Вернувшись в отель, Берфитт сразу же поинтересовался у клерка, имеется ли у Москвы воздушное сообщение с Раиндой, безразлично — прямое или транзитное. Клерк ответил, что, к великому сожалению, воздушные пути с этой интересной страной еще не установлены, хотя, как он слышал, предполагаются переговоры.
— В таком случае, какой ближайший к Кигари аэропорт? Мне думается, вы наверняка связаны с Заиром.
Клерк обратился к помощи компьютера.
— Разумеется, в Киншасу самолеты летают. Однако позвольте заметить, что от Киншасы до границ Раинды весьма неблизко.
— Вот как? А что ближе?
— Ну… Дар-эс-Салам, но тоже достаточно далеко. Самый близкий аэропорт — в Кампале. Это в Уганде.
Берфитт кивнул. Что Кампала в Уганде, он знал и сам.
— Ежедневно?
— Нет. Два раза в неделю.
— Ближайший рейс?
— В пятницу.
А сегодня вторник. Нет, это не годилось.
— Позвольте мне взглянуть на расписание.
— Сделайте одолжение.
— M-м… Ну что же, ничего другого не придумаешь. Вот на этот рейс, завтра в поддень. В Майруби, Ксения. С посадками в Риме и Каире. В первом классе, пожалуйста. Один.
— Я немедленно закажу.
— Смогу ли я получить билет еще сегодня? Клерк сделал большие глаза.
— Ну разумеется!
По мнению Берфитта, это вовсе не разумелось, тем не менее он счел необходимым улыбнуться.
— Благодарю.
Оплатив и оставив за собой номер в «Империу-ме», Берфитт на следующий день без помех вылетел из Москвы и точно так же без малейших осложнений к вечеру прибыл в Майруби. В аэропорту Кува-ла его ожидал человек по имени Урбс. Он широко улыбался.
— Господи! — пробормотал Берфитт невольно.
— Господи! — пробормотал Берфитт невольно. — Это вы? Вот уж не чаял! Я думал, вы все еще…
— Уже четыре года как здесь. Вдали от шума больших городов — ну и так далее.
— Приятно встретить старого знакомца, — сказал Берфитт.
— Я был очень обрадован, узнав, что к нам направляетесь именно вы. Но у нас, надеюсь, еще будет время поговорить. А сейчас тут, на вертолетной площадке, стоит моя машина.
— Живете с удобствами.
— Обычное преимущество провинции. Вертолет, правда, я нанял. С его владельцем и пилотом у меня давняя дружба…
Сев в вертолет, Берфитт менее чем за три часа достиг цели своего перелета, оказавшись во внутреннем дворе Приюта Ветеранов, где вслед за Урб-сом с удовольствием стал разминать ноги.
За посадкой вертолета с интересом наблюдали несколько человек, наверное, специально ради этого зрелища вышедшие во двор. Наметанным глазом Берфитт без труда определил охранников, что же касается медиков, то их опознал бы любой — по халатам. Не белым, правда, а светло-салатового цвета. Однако один зритель заставил его напрячь память. Тем временем кто-то из встречавших подошел к Урбсу и негромко заговорил; выражение его лица было таким, словно он за что-то извинялся — может быть, просто за то, что сообщение его было не из приятных. Берфитт напряг слух. Вернее, он даже не старался услышать разговор, это произошло само собой, по привычке. Одновременно он перевел взгляд на Урбса; тот был хмур и, кажется, сердит. Берфитт снова посмотрел в сторону заинтересовавшего его человека, но того уже не было. Гость озабоченно покачал головой.
Задерживаться во дворе было незачем, и Берфитт, подчиняясь приглашающему жесту Урбса, вошел в домик, где помещалась контора Приюта.
Милов, вернувшись из дворика в номер Евы, попутно убедился в том, что сигнал его принят: на карточке, красовавшейся на двери, теперь оказался заштрихованным еще один уголок — по диагонали от первого.
Оставалось только ждать и вести себя непринужденно.