— Не сомневаюсь. И что же?
— Наводя необходимые справки о состоянии здоровья потенциальных клиентов, мы нередко сталкиваемся со случаями, когда человек по той или иной причине подвергался хирургической операции.
— И вы хотите выяснить, насколько такое вмешательство понижает шансы вашего клиента на долголетие? Мы способны делать различные предположения, вполне обоснованные в каждом отдельном случае. Возможно, вам следует создать собственную медицинскую службу?..
— Она у нас давно уже существует. Но я ведь говорил о легенде, профессор… Так вот, среди подвергавшихся операциям имеются клиенты с трансплантированными органами… И, разумеется, большинство — бывшие пациенты вашей клиники.
— Ничего удивительного. Мы стараемся не отказывать в помощи никому, а в наше время люди, особенно жители мегаполисов, существуют в таких, я бы сказал, противоестественных условиях, что органов, данных каждому природой, многим хватает ненадолго.
— Да, несомненно. И, скажу вам сразу, мы готовы на минимальное увеличение страховых взносов тем, кто пребывал на излечении в «Гортензии».
— Думаю, при этом вы ничем не рискуете.
— Да. Но тут-то и возникает легенда. Поскольку ваша клиника тоже является акционерным обществом…
— Ну, не совсем так, хотя в известном смысле ее можно назвать и так, если не углубляться в частности.
— Во всяком случае, фонд, чьим, так сказать, детищем вы являетесь, ежегодно публикует свои отчеты. И в них, кроме всего прочего, указывается количество сделанных в вашей клинике пересадок.
— У нас принято говорить — трансплантаций.
— Вы уж простите, я не специалист. Так вот, подобные документы у нас изучаются достаточно тщательно.
Юровиц медленно перевел глаза на круглые часы на стене.
— Боюсь, что у меня больше не остается времени…
— Я уже заканчиваю, профессор. Скажу вкратце: многие наши клиенты, называющие себя пациентами клиники «Гортензия», на самом деле ими не являются.
— Почему вы так решили?
— Мы, естественно, заинтересовались этим, но не хотели тревожить вас и задействовали наших агентов. Получилось странно: да, у людей имеются, казалось бы, все необходимые доказательства, подтверждающие, что они оперировались у вас. Более того, многие до сих пор состоят на контроле — у вас или в кооперирующихся с вами госпиталях. Но общее число их, профессор, — вот это и есть, видимо, загадка, — заметно превышает цифру, указанную в ваших отчетах.
— Сомневаюсь, что результаты ваших поисков можно принять всерьез. Хотя бы потому, что к нам приезжают пациенты буквально со всего света, вы же копаете только в пределах крошечной Калерии и при этом делаете еще какие-то выводы! Да на Калерию приходится хорошо если двадцатая часть наших трансплантаций! Да что двадцатая — пятидесятая, может быть! Нет, ваши выкладки совершенно неубедигельны. Совершенно! А теперь прошу извинить меня…
Профессор встал. Его собеседник тоже.
— Вы совершенно правы, профессор. Однако страховые компании имеются во всем мире, кроме разве что Антарктиды, и мы находимся в тесных отношениях с ними. Так что эти данные — вовсе не плод нашего воображения, можете быть уверены.
— Не понимаю, чего вы, в конце концов, от меня хотите?
— Ясности, профессор. Мы не хотим рисковать большими деньгами. Видимо — я, кстати, именно так и думаю, — тут просто какие-то несообразности в отчетности. Но ведь это легко проверить. Надо полагать, у вас ведется учет трансплантатов, и он должен совпадать с числом пациентов и операций, не так ли? Вам нужно лишь распорядиться о проведении соответствующей проверки. А мы будем очень благодарны, если по ее окончании вы сочтете возможным ознакомить нас с результатами. Это кажется мне самым простым и достойным выходом. Пока, к счастью, до этих проблем еще не докопались журналисты. А представляете, какой шум поднялся бы, какой удар по репутации нашей компании и, разумеется, вашей клиники тоже! Так что, я полагаю, в наших общих интересах…
— Обещаю вам, я подумаю. И, вероятно, приму к сведению ваш совет.
— Очень вам благодарен. И простите за то, что отнял у вас столько времени.
И, вероятно, приму к сведению ваш совет.
— Очень вам благодарен. И простите за то, что отнял у вас столько времени. Надеюсь, я не очень разволновал вас перед операцией?
— Ну что вы, нисколько!
Проводив посетителя, профессор Юровиц вынул из кармана белейший носовой платок и вытер ладони. На лбу у него пот проступал лишь в операционной, а вот руки потели при сильном волнении. Теперь ладони были сухи, но едва уловимо дрожали. Закрыв глаза, задержав дыхание, он постарался успокоиться, однако остался недоволен собой.
Хозяин кабинета подошел к письменному столу и позвонил.
— Соедините меня с доктором Минком. — Он сегодня свободен, профессор. — В голосе телефонистки прозвучало едва заметное удивление: прекрасная память Юровица была известна давно и всем.
— Значит, позвоните ему домой.
Минк отозвался не раньше, чем через минуту.
— Вальтер? Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно, как и всякий человек, собирающийся на корт…
— В другой раз. Сейчас прошу тебя приехать.
— Что-то стряслось?
— Я должен оперировать на первом столе Милнера. Помнишь, кишечник из Оклахомы?