О чем тогда говорили, а он подслушал?
Было два аппарата; один украл кто-то сбежавший. И что-то там упоминалось относительно укротителя зверей…
— Ты что, уснул, старый анархист? Мерцалов потревожил его раздумья. Милов лишь досадливо мотнул головой.
— Потерпи, скоро все тут закончится — для нас полным провалом. Вот тогда сможешь спать хоть неделю, хоть месяц подряд, никто тебя не побеспокоит…
На дисплее встретились Урбс и господин из клиники. Пожали руки, поулыбались, обменялись несколькими словами И колонна снова тронулась.
Как раз в то мгновение, когда девица в очередной раз прикоснулась к своей камере.
Берфитт обождал, пока Банкир будто случайно, дрейфуя по залу, не оказался в двух шагах от него. Но поворачиваться к подошедшему не стал. Сказал как бы в пространство — благо, в это время никого по соседству не оказалось:
— Все благополучно? Банкир ответил:
— Тирию будут атаковать. Вот-вот. Он тоже смотрел в другую сторону.
— На здоровье, — заметил Берфитт. — Так и нужно было. А в остальном?
— Надеюсь, что все в порядке. Хорошо, что я успел вернуться: меня, как назло, послали в провинцию. А вы — не пора ли вам уехать?
— Я посмотрю, как они усядутся в автобус. И, может быть, с ними и уеду, если не будет никаких осложнении.
Банкир кивнул.
— Встретимся вечером, по условию.
И они неспешно разошлись в разные стороны.
«БМВ» тирийского посольства ходко катил по шоссе. Полдороги до Москвы уже проехали.
С боковой дороги неожиданно вырвался тяжелый, донельзя обшарпанный грузовик. Преимущественное право проезда было у тирийца, но шофер «КамАЗа» почему-то не счел нужным уступить. Ему понадобилось сразу же встать в левый рад — быть может, он собирался сделать левый поворот или развернуться. Разрешающий этот маневр знак виднелся в полусотне метров впереди.
Водитель посольского автомобиля принял, насколько мог, влево, стремясь уступить дорогу.
Водитель посольского автомобиля принял, насколько мог, влево, стремясь уступить дорогу. Но его возможности оказались крайне ограниченны: левее была уже полоса встречного движения, а навстречу шла милицейская машина на большой скорости.
Грузовик все-таки вмазался в «БМВ», но, к счастью, вскользь; пострадал в основном багажник: крышка его распахнулась, ящик выпал на дорогу. Посольское авто стало на тормоза. Милицейская машина с визгом разворачивалась позади. Грузовик сдал назад — рассчитывал, похоже, удрать; но один из милиционеров уже вскочил на подножку, и шофер предпочел, видимо, не усугублять своей вины.
Дипломаты отделались испугом. Пострадала машина, но хуже всего пришлось ящику: при ударе о дорогу он раскрылся, несколько банок покатилось по асфальту. Обычных консервных банок.
Когда пассажиры выбрались из «БМВ», милиционеры — их было двое — уже заканчивали собирать банки; третий возился возле них с каким-то прибором. Четвертый готовился составлять протокол.
Дипломаты переглянулись. Можно было протестовать: их багаж неприкосновенный. Хотя и очутился на дороге. Старший среди пассажиров так и поступил: тут же заявил, что будет жаловаться в Министерство иностранных дел.
Милиционеры извинились, банки вернули до последней. Протокол все-таки пришлось составить. Шофера с грузовика задержали до выяснения, увезли с собой, за руль «КамАЗа» сел один из четверых.
Из машины старший патруля доложил:
— Консервные банки. Фрукты какие-то…
— Так я и думал, — сказал Мерцалов, получив сообщение. — Пустой номер.
— Да, — согласился Милов. — Финт, и не очень хитроумный.
Мерцалов рассердился.
— Пока что они переиграли нас. Одно из двух: либо вообще вся эта история вам привиделась во сне — что они замешаны в чем-то, — либо нас водят за нос, а мы никак не можем сообразить, где они спрятали груз.
— Да нет, — сказал Милов как бы равнодушно. — Сообразил-то я давно. Только взять груз — здесь и сейчас — мы никак не можем. Хотя он все еще находится неподалеку. Рукой подать.
— Фантазируешь, — недоверчиво проговорил Мерцалов. — Если он тут, то почему же мы…
— Потому, — сказал Милов, — что кончается на «у».
Он был в отставке и мог позволить себе разговаривать так с генералом, которого подчиненные побаивались. Но Докингу такая манера не нравилась.
— Может быть, вы все-таки объясните…
— Да уж наверное, — успокоил Милов. — Впрочем, вскоре вы и сами поймете. А куда этих бедняг теперь повезут? В Пристань Ветеранов? Уже открыли?
— Нет. В клинику, — буркнул обиженный Мерцалов.
— Прекрасно, — сказал Милов. — А мы сможем увидеть, что там происходит?
— Ну, сможем, — ответил Мерцалов. — Приняты меры. А много ли толку от нашего наблюдения?
— Если будем внимательно следить, возьмем с поличным в самый удобный миг.
— Вы уверены, — спросил Докинг, — что мы увидим груз? Тот самый, который я ищу?
— Не беспокойтесь. Никуда груз не делся, просто изменилась технология доставки. Только и всего. И ваш груз будет, и мой тоже в полном объеме.
— Не оперативник, а прямо Нострадамус какой-то, — недовольно пробурчал Мерцалов. — Так что, передать командование тебе? Что прикажете делать сейчас, господин начальник?
— Ехать туда, — предложил Милов, — откуда сможем наблюдать за клиникой.
Причем сразу за двумя помещениями там, внутри. Здесь нам больше оставаться незачем. Это первое. И второе: обеспечить группу захвата — чтобы оказалась в клинике в нужный миг. Мы сами ее и поведем — когда час пробьет.
— Надеюсь, этот час будет бить не из автомата, — усмехнулся британский сыщик.