— Ночью убили человека. Одного из них, тех самых. Ты ведь не любишь скотогонов, а, Тарри? Перерезали горло, да не остановились. Его ещё и оскопили. А ведь все знают, за что мужчин так наказывают… Ты ведь знаешь? Знаешь, Тарри?
Хозяин гостевого дома побледнел так сильно, что тёплый жёлтый свет свечи не смог справиться с мёртвенной белизной, растёкшейся по лицу от морщинки к морщинке.
— Я… Я никого не убивал.
— Может, и нет, а может, и да. Всё в руках божьих, Тарри. — Капитан встал, поправил перевязь и скучно зевнул: — Собирайся.
— Но…
— Дуве Тарквен, вы сейчас пойдёте с нами! — дрожащим от волнения голосом объявил молодой стражник.
Хм. Мне всё равно, что натворил или мог натворить этот человек. Мне всё равно, грешник он или праведник. Но фрэлл подери… Если его арестуют, я останусь без крыши на ближайшие дни!
— И часто в Элл-Тэйне люди умирают таким странным образом?
Капитан даже не повернул головы в мою сторону, но соблаговолил огрызнуться:
— Часто или редко, не проезжим об этом спрашивать.
Мне всё равно, грешник он или праведник. Но фрэлл подери… Если его арестуют, я останусь без крыши на ближайшие дни!
— И часто в Элл-Тэйне люди умирают таким странным образом?
Капитан даже не повернул головы в мою сторону, но соблаговолил огрызнуться:
— Часто или редко, не проезжим об этом спрашивать.
— Я ведь тоже провёл ночь в этом доме, почтенный. И тоже мог выйти на улицу, к примеру, чтобы зарезать и оскопить пару-тройку ночных гуляк.
Стражник шумно вздохнул и процедил, правда, без видимой угрозы, а скорее бесстрастно предупреждая:
— Благодари богов, что я терпеливый человек. Но ещё больше возблагодари их за то, что я человек справедливый. Вас можно было бы забрать обоих, одного объявив нанимателем, а второго убийцей. Вот только все знают: дуве Тарквену нечем заплатить наёмнику, так что… Сиди тихо, парень, авось и останешься при своём.
Нет, так не пойдёт. Пока самые дикие предположения пребывают в мысленной форме, они почти безвредны, но как только прозвучат, беды не оберёшься. Капитан взял-таки меня на заметку? Отлично. Просто превосходно. Осталась сущая малость: закрепить достигнутый успех. Имеется ли у меня всё необходимое для этого? А как же! Но стоит ли сразу открывать главные козыри, даже если они сулят лёгкую и сокрушительную победу?
…У меня есть сила… много силы… оружие, не знающее поражений… так чего же я боюсь?.. тот, кто познал истинную свободу, должен забыть о страхе… какое мне дело до всех этих людишек?.. ложь или правда, нет никакой разницы, чем осчастливить существ, всю свою жизнь проводящих в ожидании смерти…
Или я убираюсь отсюда восвояси, следующую ночь проводя далеко за границами городка, или действую в меру своих возможностей и в полном соответствии с обстоятельствами. Многое ли я могу? Например, вот это:
— Но ведь у вас нет ни свидетелей, ни доказательств, верно? Давайте кинем монету. Выпадет орёл — я засвидетельствую вину хозяина и облегчу вам жизнь. Выпадет решка — вы не станете его забирать, пока не докажете вину сами.
Конечно, он не смог отказаться от столь выгодной сделки. А кто смог бы? И Кейран подмигнул мне из сумрака за капитанской спиной.
Я достал из кошелька единственную серебряную монету, которой располагал, взвесил «орла» на правой ладони, покатал в пальцах. Сейчас ты взлетишь, птичка, ненадолго и невысоко, но для четырёх человек, затаивших дыхание в этой комнате, твой полёт будет значить не меньше, чем восход солнца, потому что ты возвестишь будущее, благостное или мертворождённое. Что же касается меня…
Подкидываю кругляшок к потолку, дожидаюсь возвращения и, когда серебряный блик проносится мимо моего лица, хлопком складываю ладони вместе, ловя беспёрую птаху, но укладывая монету не на тыльную сторону кисти, как это обычно делают все любители кидать жребий.
— Ну как, желаете взглянуть?
Капитан подался вперёд, впиваясь взглядом в мои руки.
Всё готово, драгоценная?
«Твой серебряный зверёк как будто дремлет… Нет, всё же отозвался! Теперь готово».
Отвожу правую ладонь в сторону, заодно убирая из поля видимости и «орла», но это уже не имеет никакого значения, потому что из ложбинки левой на стражников насмешливо смотрит знак Мастера.
Монета катится по столу, но не сама собой, а под чутким присмотром моих пальцев. Туда. Сюда. Туда. Сюда.
За каким фрэллом мне понадобилось ввязываться в чужую беду? Не понимаю. Собственно, не прошло и нескольких вдохов с того мгновения, как причудливый серебряный узор растворился в ладони, а я уже пожалел о содеянном, очень сильно пожалел.
Но отступать было и поздно, и глупо, тем более что во всех без исключения направленных на меня взглядах явственно читался невинный вопрос: «И что Мастер собирается делать дальше?» Разумеется, вести себя, как полагается облечённому властью, иного выхода нет.
«Твоё поведение следует считать неосторожным или намеренным?» — поинтересовалась Мантия.
Я и сам не знаю. Но пользоваться Знаком не собирался. Изначально не собирался.
«Изменил намерение по ходу развития событий?»
Получается, да.
«А разве что-то происходило?»
Понимаю неподдельное удивление Мантии, ведь ничего не было: ни вспышки света, ни дуновения ветерка, ни движения тел. Что же заставило меня передумать? Что заставило отказаться от обращения к Пустоте?