— Верю. А сейчас?
— Что сейчас?
— Убили бы?
Он предпринял попытку улыбнуться:
— Я устал злиться.
Тоже верно. Мне, к примеру, не удаётся по-настоящему злиться на кого-то или на что-то дольше, чем пару дней, правда, по совсем иной причине. Лениво.
— Итак, вы перестали давать приют скотогонам. И?
— И начал разоряться.
— Почему?
— Видно, вы не знаете, что за город Элл-Тэйн… — Тарквен вздохнул свободнее, избавившись от груза тяжёлых воспоминаний, и сменил тон с горестного на приятельский. — Здесь каждые три месяца собираются сотни молодых парней, ищущих заработка, и вербовщики с северных земель. Да, с тех самых, где пасутся стада пуховых коз. У тамошних землевладельцев своих работников немного, вот они и нанимают людей со всего Шема, кто только пожелает, а больше трёх месяцев на севере никто и не держится, говорят, слишком суровая жизнь.
Да, с тех самых, где пасутся стада пуховых коз. У тамошних землевладельцев своих работников немного, вот они и нанимают людей со всего Шема, кто только пожелает, а больше трёх месяцев на севере никто и не держится, говорят, слишком суровая жизнь. Зато возвращаются с деньгами, потому что платят за коз щедро. Возвращаются, по пути опять навещая Элл-Тэйн, заодно и новичкам рассказывают, что их ожидает впереди.
— Значит, город почти никогда не пустует?
— Случаются спокойные недели, но не так уж часто.
Если всё рассказанное правдиво, гостевой дом в этом городке — завидное хозяйство, на которое может найтись множество желающих.
— А когда ваша злость улеглась, почему вы снова не начали…
— Обо мне уже пошла дурная слава, — усмехнулся Тарквен. — Стали поговаривать, что я ненавижу всех скотогонов, рассказывали о моей беде, отговаривали людей приходить ко мне, наверное, даже пугали, говоря, будто я способен на душегубство. Точно не знаю, но мой дом все обходят стороной. Я потому и удивился, когда увидел вас на пороге.
— И подумали, что ни один человек, кроме наёмного убийцы, не мог к вам прийти. А почему, собственно? Кто-то желает вам смерти?
Он задумался, потирая щёку:
— Может, и желают. Меня уже многие просили продать дом, только я не согласился.
— Почему же? Это избавило бы вас от трудностей.
— Я не могу. — Хозяин гостевого дома твёрдо выставил вперёд подбородок. — Мелла… Вдруг она захочет вернуться? Я жду её.
Вот и не знаешь, восхититься преданностью обманутогo и покинутого мужа или посмеяться над его глупостью. Вернётся? А с чего бы ей это делать? Если она счастлива с новым избранником, то её имя можно навсегда вычеркнуть из памяти. Если несчастна… Тогда её будет вечно мучить мысль о совершённой ошибке, и дни прежнего счастья тоже не наступят. А уж если она польстилась на деньги…
— Тот парень, с которым ушла ваша жена, он тоже хвалился заработанными монетами?
Тарквен растерянно качнул головой:
— Нет, у него при себе ничего не было.
— Значит, только собирался на заработки? Но зачем тогда ехать вместе с женщиной, если жизнь на севере сурова, и тем более, если скотогонов вербуют всего на три месяца? Раз уж женщина влюбилась, она вполне могла бы подождать, пока возлюбленный вернётся, да ещё и с деньгами.
— А ведь вы правы… — Хозяин гостевого дома наморщил лоб. — Это было бы и разумнее, и выгоднее, ведь Мелла тоже ничего с собой не взяла, ни единой монетки.
Итак, деньги тут ни при чём. Хотя, если попробовать рассудить здраво, могла ли жена хозяина гостевого дома польстится на посулы прохожего незнакомца, пусть и с набитым кошелём? Монеты как люди — приходят, а потом уходят, и если не пускать их в дело, можно каждый год пастушонком гонять на севере коз. Женщине же нужно что-то основательное, внушающее уверенность. Нужен дом. А хозяйка дома всё равно что комендант крепости: держит оборону до последнего, это я слишком хорошо изучил ещё на примере моей драгоценной сестры.
Что-то я ещё упускаю, что-то очень важное. Они переправились через реку перед самым туманом. Им повезло больше, чем мне, но если бы они вчера, к примеру, попробовали сбежать, то… Должны были оказаться на восточном берегу. Вот только оттуда дорога идёт на юг, а не на север.
— Скажите, паром здесь ходит всегда одинаково?
— Как вас понять?
— Уходит в одно и то же время к одному и тому же берегу?
— Да, пожалуй. Перед туманом он всегда встаёт с той стороны реки, потому что там русло помельче.
Любопытная картинка, не правда ли? Приходит незнакомец, несколько дней живёт в гостевом доме, очаровывает жену хозяина, уводит с собой, но неизвестно куда, потому что он и не собирался на северные пастбища, и не возвращался с них. Так был ли он вообще скотогоном? Конечно, мой вывод уже ничем не сможет помочь дуве Тарквену, слишком уж я запоздал, но огласить его всё же нужно:
— И с чего вы ополчились на скотогонов? Тот человек был кем-то другим. При нём не было денег, и он отправился на юг, а не на север.
Хозяин гостевого дома опешил, вслушавшись в мои слова, и мне даже стало немного стыдно собственной дурной привычки сообщать людям неприятные известия.
— И как я не подумал… Столько времени сам себя разорял, а выходит, даже злился не на того, на кого был должен. Но тогда… — В глазах Тарквена задрожали слёзы. — Тогда… Я больше никогда её не увижу? Ведь это мог быть один из «ловчих»…