— Зачем приходила Шеррит?
Кузен задумчиво покатал глоток бульона во рту.
— Тебе виднее.
— Может быть. Должно быть. Но я не понимаю. Не могу понять.
— А хочешь?
Нет. Ни в коем случае. Никогда. Это знание относится к разряду запретных, и, став его обладателем, я уже не смогу вернуться к привычному блаженному неведению, а значит, окажусь… Счастливым или несчастным? Если бы можно было быть уверенным заранее!
И всё же от прозрения никуда не спрятаться. Боль, радость, какая разница? В любом случае стены кухни покинет уже другой «я», неотличимый от прежнего только внешне. Потому что так надо.
— Мне нужно знать.
Ксаррон улыбнулся. Той самой улыбкой, которая, по словам Магрит, всегда означала, что кузен не просто задумал каверзу, но и продумал, какие последствия она за собой повлечёт, а также заблаговременно просчитал меры, необходимые для устранения всего неприятного и нежелательного, что может получиться.
— Ты хорошо помнишь, что произошло в том захолустном поместье?
— Да. Помолвка Элрона.
— Не только. — Он сделал многозначительную паузу. — Ещё до начала обряда ты сделал предложение Шеррит.
Разве? Помню водоворот ощущений, захвативший меня. Помню кровь, текущую по спрятанной за спину руке кузена. Помню… Всё, кроме смысла происходящего.
— Предложение?
— Именно так.
Ксаррон откинулся на спинку стула и подставил рыжину своих слегка взлохмаченных волос под гребень в руках Киана.
— Но я же видел, как это делал Элрон! Ничего похожего со мной не происходило.
— А похожего и не могло быть.
Все драконы разные, а ты разнее всех прочих.
— Ксо, это не смешно.
— Знаю. Но раз уж ты хочешь подробностей… — Сверкающий изумруд глаз скрылся под смежёнными веками. — Драконы влюбляются только раз и любят всю жизнь. Кто-то из существ подлунного мира посчитал бы это скучным, а люди и вовсе возроптали бы от подобной несправедливости, но нам в самом деле не нужно большего. А знаешь почему? Что происходит, когда два дракона сливаются воедино?
— Если взять для примера другие расы, то… Рождают третьего?
— Не просто третьего, — качнул головой Ксо. — Они расширяют мир.
Расширяют? Невероятно… Но может ли быть иначе? Гобелен состоит из плоти драконов, и когда появляется ещё один, значит, нити нового утка начинают свой бег по основе, создавая доселе неведомый и не существовавший узор. С каждым новым рождением мир становится всё больше и больше, больше и…
— Это часто происходит?
— Как видишь, нет.
— Но почему? Из-за страха появления Разрушителя? Так вот он я, давно уже здесь. Но сколько драконов родилось за это время?
— Только один, при рождении которого ты присутствовал.
— И всё? В чём причина вашей медлительности? Вам же нечего бояться сейчас! Даже если завтра мне грозит смерть, вы всегда сможете укрыться в том из потоков, где время течёт в сотни раз быстрее, и успеть…
— Расплодиться и размножиться, — бесстрастно закончил свою мысль кузен. — Да, мы сможем. Собственно говоря, мы бы так и поступили, если бы… Ты знаешь, из-за чего началась первая и единственная война драконов, унёсшая сотни жизней?
— Нет. Во всех книгах библиотеки не было ни единого упоминания.
— Ещё бы! Кто ж доверит величайшую тайну иному носителю, чем память? — презрительно фыркнул Ксо. — Величайшую тайну и величайший стыд.
— Стыд?
— Мы ведь так и делали. Плодились, когда желали этого. Громоздили всё новые и новые земли друг на друга, поднимались всё в новые и новые небеса… Но однажды вдруг выяснилось, что мир отнюдь не безграничен.
— И как всё это относится к…
Кузен сцепил изящные пальцы в замок и сжал так, что костяшки не побелели, а посинели.
— Когда два дракона рождают третьего, они отдают ему каждый часть своей плоти, часть уже некогда связанных нитей Гобелена. Но это много меньше даже половины взрослого существа, всего лишь кокон, хранящий искру сознания от ветров пространства, пока она основательно не разгорится, а остальную материю для своей плоти новорождённый забирает сам, сколько сможет или сочтёт необходимым. Из Купели.
— Значит, там находятся…
— Свободные нити.
Но откуда они могли взяться? Ведь Ксаррон сказал, что война разгорелась именно из-за того, что драконам стало тесно в подлунном мире. А если он не врёт…
— Эти нити, они…
— Останки поверженных.
Мечты. Надежды. Боли. Радости. Проклятия. Разочарования. Всё, что не смогло, не захотело или насильно не было допущено к продолжению существования, свалено в общий котёл. Питательная похлёбочка, ничего не скажешь.
— Вы строите новый мир из праха старого?
Кузен посмотрел прямо мне в глаза, и, пожалуй, я никогда раньше не мог представить, что изумрудный взгляд способен наполниться такой мукой.
— Нам не дано иного.
Где-то я уже слышал эти слова, совсем недавно. Ах да, в собственном сознании. И всё же не могу удержаться и не предположить:
— Но когда-нибудь.
..
— Купель иссякнет.
— И снова начнётся война?
Кузен зябко поёжился.
— Не приведи Пресветлая Владычица! Я не хочу убивать. Даже тех, кто оказался глупее и несдержаннее меня.
Не хочешь, потому что не можешь представить себе смерть родственника. Не хочешь, потому что никогда не сражался за свою жизнь и за жизнь своей возлюбленной. Но когда время придёт, а обстоятельства прикажут, ты просто сделаешь то, что должен. Разрушитель ведь тоже не хотел убивать твоего отца.