«Вы чего это — уже испугались? — густым басом вступил в обмен мнениями Алас. — Подумаешь! Видывали мы и не таких!»
«И все же помолчим лучше, — заключил Меркурий. Был он хмур, и ему все, происходившее на их глазах, похоже, совершенно не нравилось».)
Вызванный же организм тем временем действительно примчался, и не в одиночку: с ним, голова в голову, прибыли еще двое — один тащил объемистый сундучок, другой — какое-то сложное электронно-оптическое устройство, которое и принялся устанавливать незамедлительно, растопырив массивный многоногий штатив. Центр же тройки, видимо, тот самый Си, которому и была дана команда, вытянулся перед шефом.
— Готовы, шеф. Кого примеряем?
Шеф ткнул мундштуком кальяна во второго кандидата.
— Вот его посмотри.
— Слушаюсь. Этого, значит…
Си — был он долговязым, со слегка растрепанной прической, одет в серо-зеленый комбинезон — неторопливыми, мягкими шагами приблизился к примеряемому.
— Будьте любезненьки… Выйдите из строя, чтобы можно было с вами ознакомиться всесторонне… Три шага вперед. Вот-вот, Ваша Перпендикулярность, здесь и остановитесь…
Оператор примерки медленно, не отрывая предельно выкаченных глаз от кандидата в кандидаты, обошел вокруг него раз и другой, неизменно обращаясь к нему лицом, словно планета, чей оборот вокруг оси равен полному эллипсу, описанному вокруг светила. Затем остановился, плавно повернулся к Центру Координат, склонил голову к плечу и сделал такую гримасу, словно только что тщательно разжевал недозрелый лимон. Одновременно он высоко поднял плечи и позволил им свободно упасть.
— Ну как? — поинтересовался шеф.
Оператор-примерщик покачал головой.
— Каша, шеф, жидкая каша на воде. Ни линии, ни фактуры. С таким фасом я постыдился бы выходить на улицу. Да и профиль, надо сказать… Никакого ритма, сплошное спотыкание, этот профиль прямо-таки трещит, а хорошее лицо должно петь, вы же знаете.
Обсуждаемый продолжал стоять неподвижно, лишь часто-часто моргал.
— Да, похоже на то, — согласился Отец. — Ну а если попробовать от противного? Слепить не сахарного красавчика, а наоборот — этакого уродца, но впечатляющего. Чтобы избиратель вспоминал и вздрагивал.
Оператор секунду помолчал, размышляя. Потом одним прыжком приблизился к аппарату на штативе, приник к видоискателю, нацелился объективом на обсуждаемого, несколько секунд смотрел. Соответствующее изображение одновременно возникло и на большом мониторе. Затем, что-то пробормотав себе под нос, оператор стал нажимать клавиши и переводить рычажки. После каждого его движения лицо на экране изменялось: сжималось, растягивалось, перекашивалось, углы рта то поднимались, то круто устремлялись вниз, оба вместе или по очереди, глазницы сближались, потом вдруг разбегались до предела возможного, глаза стали внезапно безнадежно косить, в одну, а затем и в другую сторону, а дальше и вовсе враздрай: один устремил взгляд вниз, другой — в потолок. Подбородок вовсе исчез, снова возник, вытянулся и вроде бы даже загнулся кверху. Уши вплотную прижались к голове, потом одним движением оттопырились, встали перпендикулярно, словно паруса, ловящие попутный ветер. Менялся и цвет кожи — от густо-красного до светло-зеленого. Все смотрели на экран, все были очень серьезны: на их глазах происходил акт вдохновенного творчества.
Наконец оператор оторвался от нарамника. Вздохнул и развел руками.
— Ну, вы сами видите, шеф. Все возможное… Ну, если уж нет основы, то ее и не будет. Клоуна сделать можно, а вот чудище никак не получится. Только смеяться будут.
— А если пропустить через фильтры?
— Ничего не спасет, шеф. Вы же знаете: уж раз я говорю…
— Знаю, знаю. Ну что же… Постой. Ты все же это сохрани. И еще поработай на досуге.
— Слушаюсь… — В голосе оператора слышалось глубокое уныние.
— Ну, не для этой роли, конечно, — усмехнулся шеф. — Наоборот. Если все-таки подберем кандидата, — он сделал паузу, взглядом просканировал оставшихся в шеренге, пожал плечами. — Не знаю, правду говоря, где мы его найдем — пока все идет какой-то второсортный материал, даже третьи сорта… Но, может быть, посчастливится все-таки… то этого мы выпустим конкурентом — и тогда обеспечим фавориту полную победу. — Он ухмыльнулся, повернул голову к кандидату. — Согласны — на таких условиях?
Как оказалось, претендент был все же не из самых робких и не уверенных в себе.
— Согласны — на таких условиях?
Как оказалось, претендент был все же не из самых робких и не уверенных в себе.
— Я не в короли красоты баллотируюсь, — заявил он. — И лицо мое, пусть и не очень привлекает дам, вполне нормальное тем не менее. Во мне главное — не облик, а моя программа. И стоит зрителям хоть раз ее услышать, как все разумные организмы поймут…
— Ну конечно, конечно, — проговорил шеф успокоительно. — Все будет очень хорошо, даже самым наилучшим образом, уверяю вас. Вот только как вас зрители услышат — это мне не совсем понятно. Вы собираетесь станцию купить? А кто, интересно, вам ее продаст и кто выдаст лицензию?
— Как бы вы меня ни старались изуродовать, даже с ваших экранов мои слова донесутся…
— Донесутся, безусловно… Си, вы записали все, что он тут вякал?