После этих его слов никому не захотелось продолжать разговор: услышанное надо было еще обдумать.
После этих его слов никому не захотелось продолжать разговор: услышанное надо было еще обдумать. Не то чтобы они узнали все, что их интересовало; однако Монитак всем своим видом дал понять, что считает сеанс передачи информации законченным.
— Я столько говорил, — заявил он после паузы, — что снова проголодался. Ну-ка, вытряхивайте, что там у вас еще сохранилось? Мы опять хотим есть. — Он ласково провел рукой по маленькой голове, откинув прикрывающий ее лоскут. — Мы ведь растем, мы крепнем, нам нужна пища, много всякой еды… Куда только запропастился мой курьер? Ума не приложу. Неужели его… Да нет, не может быть.
Федоров переглянулся с Меркурием; тот едва заметно кивнул. Тогда советник посольства громко сказал:
— Вы и в самом деле рассказали нам весьма немало, так что вам пора подкрепить силы. Мерк, у нас там, по-моему, есть кое-какие укрепляющие препараты. Может быть, угостим любезного хозяина?
— С удовольствием, — отозвался Меркурий и вытащил из своей сумки одну за другой две бутылки.
— Что-то стало холодать, — пояснил Федоров.
Глаза Монитака блеснули.
— Немного согреться не мешало бы, — согласился он. — Но что касается меня — то очень умеренно. В положении, в каком я сейчас нахожусь, не могу злоупотреблять.
— Ну, — сказал Гост, — не думаю, чтобы ваше положение было намного сложнее нашего. Наливай, Мерк. Понемножку.
— В моем положении вы ничего не понимаете, — заявил Монитак едва ли не сердито. — Вы, половинчатая раса…
— Что вы хотите этим сказать?
— Ничего не хочу. Просто волнуюсь за своего связника.
— Что значит — «половинчатая раса»?
— Если не знаете, то вам и ни к чему. Не собираюсь обижать вас. Это мне? Ну, спасибо… А вы сами?
— Давай, Мерк, — сказал Федоров. — Но понемножку.
— Я пас, — сказал Изнов. — Мне не холодно.
— Ладно, — сказал Федоров. — Итак — за процветание Тивизы?
— Будь она проклята, — заявил Феномен и выпил.
— Закусывайте, — предложил Изнов.
— Непременно. Но не сразу. Чтобы не отбить вкуса. У нас, например, принято первые две принимать дегустационно, ничем не перебивая.
— Мерк, это, по-моему, намек, — сказал Федоров.
— Я так и понял, — сказал синерианин. — Пожалуй, он прав.
— Вот и действуй.
Меркурий не замедлил.
— Хорошо-о! — сказал Монитак после паузы. — Так о чем мы с вами, собственно, собирались говорить?
— Да ни о чем, — проговорил Изнов. — Просто так — болтаем. Например, мне интересно: почему бы эти ваши экраны…
— Они вовсе не мои, — окрысился Монитак. — Прошу не забывать!
— Ну, разумеется, они, конечно же, не ваши.
— Они принадлежат Тивизе. Точнее — Центру.
— Но неужели они никогда не портятся? Не выходят из строя?
— Крайне редко.
— Но неужели они никогда не портятся? Не выходят из строя?
— Крайне редко. Высокое качество. Постоянный технический контроль.
— Но ведь можно им, так сказать… посодействовать?
— Вы имеете в виду — привести аппарат в негодность? Есть более безболезненные способы самоубийства. Нет, об этом и думать не приходится. Да и к чему? Все останется по-старому. Здесь не будет никаких перемен еще тысячу лет — а может, и больше.
— В таком случае мне не совсем понятно, — сказал Федоров. — Вот вы — специалист явно не низшего класса.
— Совершенно верно, — подтвердил Монитак.
— Зачем же вы теряете время здесь — и к тому же не только терпите неудобства, как, например, сейчас, но и подвергаете, возможно, опасности вашу собственную жизнь?
— Если бы только мою, — мрачно пробормотал Монитак.
— Какой в этом смысл? По вашим же словам, завоевывать Тивизу никто не собирается — и ваш мир в том числе; никаких перемен здесь вы тоже не ожидаете. Так кому же нужно это ваше пребывание здесь?
— Оно имеет один-единственный смысл, — ответил Монитак. — Сбор информации и передача ее в наш мир.
— Да какой информации? К чему? Кому она нужна?
— Ах, вы ничего, совершенно ничего не понимаете…
И Монитак даже безнадежно махнул своей верхней конечностью.
— Совершенно верно: ничего не понимаем. Но почему бы вам не объяснить?
— Пожалуйста. Да тут, собственно, и объяснять почти нечего. Все дело в том, что нас на свете только двое, два родственных мира: мы, монитаки, и они — тивизиане. Точнее, они тоже монитоны — только потом придумали себе такое название, захотели быть самостоятельными и независимыми даже и в этом. Раньше они назывались просто Малой Монитой, в то время как мы были Большой. У нас, как я уже упоминал, одни предки, да и центр нашей цивилизации находился некогда — очень, очень давно — именно на Малой Моните, Большая была заселена позже. Понимаете, мы просто морально не можем бросить их совершенно на произвол судьбы и царящего здесь идиотизма, но не начинать же с ними войну ради установления разумного порядка: мы не хотим проливать их кровь… Вот и приходится пока ограничиваться лишь регулярным сбором информации. Разумеется, когда ситуация созреет окончательно… Но, по моим впечатлениям, это произойдет не сегодня и не завтра. Вот почему я здесь; и не один я…
— И все же я, например, так и не понял, — сказал Гост, — почему вы считаете, что вас только двое в огромной Галактике — вы и тивизиане? Разве мало других миров, с которыми можно прекрасно не только уживаться, но и торговать, дружить, я бы даже сказал — породниться?